Г. М. Герасимов

Реконструкция мировой истории

Оглавление

Реконструкция мировой истории

1. Введение

Выросший в последнее время интерес к данной теме связан с кризисом в традиционной истории, неспособной рационально объяснить многие исторические факты. На протяжении веков историки путем локальных изменений устраняли нелогичности в исторической картине, поэтому все ее локальные фрагменты выглядят более или менее разумно и логично. Информационный прорыв, обеспеченный современными технологиями, позволил сегодня взглянуть на всю традиционную историческую картину глобально. И такой глобальный сравнительный анализ выявляет уже не отдельные недоработки и неясности в традиционной истории, а вынуждает ставить всю ее под сомнение, поскольку набор противоречий и нелогичностей превышает “критическую массу”, и дешевле и проще становится пересмотреть всю историческую картину, чем устранять нелогичности путем локальных корректировок.

Сегодня в эпоху перемен развенчиваются бывшие кумиры, отвергаются прежние ценности и на их место возводятся иные, вскрываются факты глобальной лжи, фальсификации, подмены понятий. Поэтому россияне оказываются психологически подготовлены к идее, что в древности история также могла быть фальсифицирована. Причем уровень фальсификации в силу иного информационного состояния общества мог быть качественно другим, искажающим историю не в мелочах, мотивах, отдельных локальных фрагментах, а глобально.

Встав на позицию возможного глобального переписывания истории во время Реформации, исследователь оказывается в исключительно затруднительном положении. Пусть даже историю переписывали профессионалы, трудясь не одно десятилетие. Они реально в состоянии были сделать только скелет мировой исторической версии, плюс к этому более полную историю для “центра цивилизации”. А трудами уже следующих поколений историков скелет мировой истории “обрастал” конкретными подробностями позже, в течение столетий. При этом уже в первые десятилетия выявлялись глобальные нелогичности, вынуждавшие корректировать версию. Таких корректировок наверняка было несколько, так, что от каждого из этих этапов должен был остаться свой набор документов и иных культурных следов, который противоречит традиционной истории, но все они вместе не позволяют создать сколь ни будь цельную альтернативную версию, поскольку противоречат и друг другу. По этой причине методики источниковедения оказываются принципиально непригодны для создания альтернативной версии истории. Костяк истории должен быть создан иными методами, а потом конкретные детали и фрагменты дополнены и уточнены на основе источниковедения.

В данной работе предлагается вариант альтернативной истории, созданной на основе экономических моделей. Другими словами, автор попытался теоретически с разумной точностью решить задачу возникновения и развития цивилизации на планете Земля, исходя из существующего распределения природно-климатических зон в предположении, что за время становления цивилизации человеческая природа и природа на планете менялись несущественно. В качестве отправной точки для решения взято гипотетическое состояние человека, когда он пребывал еще почти в животном состоянии. При этом самые древние этапы истории, для которых практически отсутствуют исторические следы, пришлось строить исходя только из биологических и экономических соображений, а более позднюю историю - с учетом исторических следов и естественного попадания решения в относительно строго зафиксированные времена.

Автор полагает, что некоторые его локальные решения достаточно точны. К таким фрагментам он относит возникновение животноводства и земледелия, городов, государственности, эволюцию государственности на основе теории общественно-экономических формаций. Так что оппонентам, отвергающим предлагаемую историческую модель и настаивающим на иной, для конструктивной критики необходимо либо теоретически опровергнуть эти локальные решения, либо предложить свой вариант истории с учетом этих локальных решений. Что же касаемо критики по иным основаниям, в частности лингвистики и источниковедения, то автор будет рад любой конструктивной помощи, поскольку сам не является специалистом в этих вопросах, и его соображения здесь носят характер гипотез, зачастую далеких от профессионализма. Строя полное решение, автор использовал точные локальные фрагменты в качестве реперных точек, заполняя пространство между ними правдоподобными, но далеко не бесспорными версиями, которые, безусловно, могут быть уточнены специалистами.

2. Происхождение человека

Проанализируем возможность эволюции человека из животного. Для начала определим, какой биологический вид лучше подходит для дальнейшей эволюции.

Он должен быть с максимально развитой нервной деятельностью, т.е. в его биологическом компьютере должно быть как можно больше различных программ, да еще программы, определяющие, какой из них необходимо воспользоваться конкретно сейчас. Наибольший объем вариантов нервной деятельности доставляет реакция на опасность. Если взять крупного хищника, ему большой запас подпрограмм не нужен, его реакция на любого врага может быть достаточно однообразной – атаковать. Если взять мелкое животное, то в его арсенале преобладают тоже однообразные решения – спрятаться. Поэтому нужно животное среднего размера, которое может сильно варьировать свои действия в зависимости от ситуации.

Вид должен быть коллективным животным, чтобы из коллективных отношений могли развиться социальные отношения. Это значит, что несколько особей этого вида должны иметь возможность кормиться на небольшой территории, т.е. вид, вероятнее всего, должен питаться в основном растительной пищей, но с возможностью перехода на животную, поскольку, как будет показано далее, охота и животноводство – это ключевые технологии для возникновения цивилизации.

Вид должен иметь руку, способную что-то держать, и некоторую естественную склонность к хождению на двух нижних конечностях, чтобы для него было естественно что-то в этой руке держать.

Перечисленный набор условий практически однозначно указывает на не самых крупных из числа приматов. Кто же из них явился исходным материалом для изготовления человека? Мне нравится гипотеза о существовании водяной обезьяны. Эта гипотеза более естественно, чем другие, закрывает многие нерешенные вопросы. Необычность для других приматов человеческого волосяного покрова, форма человеческой задней конечности, большая приспособленность к прямохождению, чем других приматов, естественность для человека водной среды. Да и наличие дополнительного водного ландшафта, как одной из сред обитания, открывает дополнительные возможности для нервной деятельности. Появление вида обезьян, не боящегося воды, тоже не проблема. Сегодня такой вид есть в Японии, поэтому у него вполне возможен и предшественник.

Когда появился биологический вид человека разумного? Современная историческая наука отмеряет нашим “официальным” предшественникам, древопитекам и австралопитекам, более миллиона лет, питекантропу – около полумиллиона. Но доказательства того, что именно они были предками человека, отсутствуют. В частности, версия с водяной обезьяной отвергает такую модель. Сегодня считают, что современному типу человека, кроманьонцу, около тридцати тысяч лет. Примем эту оценку за основу, но не будем переоценивать точность.

Если биологический вид нашел для себя удобную экологическую нишу, то сразу начинается быстрый прирост численности. Этот прирост будет продолжаться до тех пор, пока численность особей в регионе не достигнет критической величины, которой уже сложно будет прокормиться на этой территории. После этого начнутся проблемы с выращиванием потомства, которому будет не хватать пропитания. Т.е. численность вида будет поддерживаться естественными регулировками через детскую смертность от недоедания. Как только количество корма в благоприятные годы чуть возрастет, сразу следует прирост численности, а в неблагоприятные годы прирост будет меньше естественной убыли и численность будет сокращаться. Вся эта схема устойчиво работает пока биологически пара любого вида способна воспроизвести (вырастить) значительно больше двух детей. С человеком ситуация сильно осложняется. Человеческая пара тоже еще в состоянии произвести на свет порядка десяти детей, т.е. впятеро больше двух, но схема оказывается уже на грани устойчивости, поскольку вырастить человеческих детей до взрослого самостоятельного возраста гораздо сложнее. И этому есть две объективные причины. Во-первых, хождение на двух задних конечностях приводит к сужению тазового пояса. А поскольку у человека относительно самый большой мозг, и, следовательно, голова, то в результате человеческий детеныш вынужденно рождается по биологическим меркам сильно недоношенным. Естественный отбор, вероятно, “выбирал” между тремя названными противоречивыми биологическими параметрами (ширина таза, размер мозга, срок беременности). Во-вторых, заложив в человека возможности для гораздо более сложного обучения, природа сильно по сравнению с другими видами растянула период взросления. И здесь естественный отбор тоже, вероятно, “выбирал”. А в итоге всех естественных отборов получилось то, что имеем.

Сравним результат с другими биологическими видами. Если исходить из общепринятой последовательности видов от более простых к сложным, то прослеживается простая закономерность. Более совершенному виду соответствует более защищенное и подготовленное потомство в момент рождения. Поэтому, к примеру, рыбьих икринок гибнет подавляющее большинство; из яиц пресмыкающихся погибает все еще огромный процент, хоть и меньший; млекопитающих выживает уже существенно больше. Среди млекопитающих понятна следующая тенденция. У копытных, которым приходится спасаться бегством, новорожденные весьма развиты, так что начинают бегать почти сразу. У хищников, которые в состоянии постоять за свое потомство, оно рождается гораздо хуже подготовленным. Но рекорд в этой тенденции у человека. Человеческий детеныш еще менее подготовлен и развивается гораздо медленнее, чем у любого хищника. Т.е. на человека природа сразу “поставила” как на суперхищника. И если сегодня нам это понятно и естественно, то в древности, когда он был всего лишь животным, это означало колоссальный риск, ставивший под сомнение само выживание вида.

Теперь несколько слов о родине биологического вида “человека разумного”. Традиционные современные модели относят ее непременно в жаркие регионы. Я с этим не согласен. Отсутствие у человека волосяного покрова не позволяет отнести его родину в холодные широты, но предыдущее рассуждение о самом критическом месте биологического вида человека не позволяет отнести его и в жаркие районы с явно неблагоприятным климатом, множеством заболеваний и крупными, опасными для человека хищниками. По современному распределению природно-климатических зон объективно наиболее удобный район – это Юг Европы, к примеру, Балканский или Апеннинский полуострова. Климат – благоприятный для человека, болезней по сравнению с Африкой практически нет. Хищников, от которых человек не смог бы защитить своих детей, тоже нет. Зимой без одежды прохладно, но в пещере, норе или другом жилище уже нормально. В морях и реках нет опасных хищников, и вода зимой достаточно теплая. Так что для водяной обезьяны условия идеальные. А возможность зарождения вида именно здесь, в Южной Европе, тоже вполне реальна. Порядка ста тысяч лет (характерный период смен похолоданий и потеплений на планете) назад в этом регионе мог быть и более жаркий климат, т.е. могло быть много видов обезьян. По мере похолодания здесь мог задержаться один вид, который, подобно сегодняшним японским, полюбил сидеть в теплой воде, подогреваемой вулканической деятельностью. А действующие вулканы, которые в этом регионе есть и сегодня – к тому же дополнительный источник возможных мутаций.

3. Человеческое общество

Для начала рассмотрим самый ранний период человеческой цивилизации. Задачи, стоящие перед человеком в это время, очень близки к тем, которые решают дикие животные: пропитание, жилье, вырастить потомство и, в зависимости от климатической зоны, – одежда. Хозяйство полностью натуральное. Человек все свои проблемы решает сам, ни на кого не надеясь. Отдыха практически нет. Все время уходит на постоянные текущие дела. Все навыки человека отрабатывались в течение многих поколений его предков и передавались ему в период детского обучения, поэтому технологии доведены для его родной зоны обитания до совершенства. Как выжить в других природно-климатических зонах, его, естественно, никто не учил. Современной эрудиции и знаний у него нет. Думать совершенно не обучен. Чему-то новому научить его невозможно. Оленевод из тундры начала двадцатого века по сравнению с ним – гений и эрудит.

На какие изменения в своей жизни может пойти такой человек? Он может мигрировать, но только в пределах природно-климатических зон, там, где его производственные навыки имеют силу. Нарушение этого принципа – смертельно опасный риск, практически без шансов на успех, для него и его близких. Попытки могли иметь место, но естественный отбор должен был оставить в живых только более рассудительных. Может ли он создать новую технологию? Может, но крайне медленно, за время смены нескольких поколений, и если все технологические изменения делаются очень маленькими шажками в пределах его основного занятия, постепенно чуть-чуть дополняя его навыки.

Первоначально занятия этого периода – охота (рыбная ловля) и собирательство. В принципе исходим из того, что человек постепенно научился строить ловушки для охоты, стал использовать огонь, шкуры убитых им зверей для одежды, сделал топор, лук, лодку с веслом. Это позволило ему в результате несколько расширить ареал обитания, продвинувшись в более холодные районы. Но качественный прорыв наступает только по мере развития принципиально новых технологий. Я вижу единственную цепочку технологического прогресса, которая удовлетворяла бы сформулированному выше принципу постепенности в пределах основного вида деятельности.

Занятие охотой приводит некоторых охотников к потребности миграции за стадами копытных, на которых они охотятся; другие хищники это тоже делают. Постепенно человек доходит до понимания необходимости беречь то стадо, за которым он следует, не убивать лишнего. Вероятно, раньше он поступал подобно волку, попавшему в овчарню, а на этом этапе вынужден преодолевать в себе сложный психологический барьер, снижать уровень своей агрессивности. Но если охотник бережет стадо копытных, не позволяя себе убить и съесть лишнее животное, то естественно, что он начинает охранять его от потенциальных конкурентов, волков, отгоняя и убивая их. При этом понятно, что взрослое дикое животное, раз оно выжило в природе, в состоянии как-то за себя постоять, спасаясь от волков. А основную проблему в стаде составляет защита молодняка и самок в момент родов. Таким образом, человек принимает на себя эту функцию, и молодняк оказывается под присмотром человека фактически с рождения. А это в результате, уже исходя из объективной психологии большинства видов животных, приводит к их одомашниванию. Так возникает новая, революционная по тем временам технология одомашнивания диких животных. Сегодня, на нашем уровне эрудиции, эта техника представляется практически самоочевидной, но, если не подозревать о такой возможности, все гораздо сложнее, и эта схема разворачивается на протяжении смены многих поколений, путем множества проб и ошибок в пределах основного занятия человека. Вероятно, уничтожая взрослых волков, человек убивал и оставшихся волчат, поскольку из них должны были вырасти волки, его враги. Только овладев технологией одомашнивания путем выращивания с детства, но никак не раньше, он пробует эту же технологию и к своему основному конкуренту, волку, и в результате получает отличного помощника при охране стад от волков. Так возникает животноводство, первый революционный прорыв в плане интенсификации труда.

Эта передовая технология разносится из первоначального региона на более обширные области. Как это происходит? Предыдущие рассуждения однозначно приводят к тому, что передача таких технологий не могла произойти путем подсматривания достижений у соседей или обучения более диких собратьев. Во-первых, обучить в то время взрослого человека, уже чем-то занимающегося, просто невозможно; во-вторых, тому, кто этой технологией владеет, учить кого-то нет смысла. Распространение технологии происходит единственным способом через рост численности людской группы, овладевшей этой технологией. До того прирост населения сдерживался высокой детской смертностью. Если человеческая пара в состоянии иметь около десяти детей, то вырастало в среднем чуть больше двух, и прироста почти не было. Любая дополнительная проблема могла сделать эту величину еще меньше. Человеческий вид был на грани исчезновения. И долго такое неустойчивое состояние тянуться не могло. Если бы не природные условия для прорыва, то вид скорее всего погиб бы. Технологический прорыв спас его, сделав с этого момента царем природы. До того высокая детская смертность в средних широтах была в основном связана с несколькими голодными месяцами зимы и начала весны. Теперь из-за стабильности в питании сразу стало выживать в несколько раз больше детей. За время смены поколения, порядка двадцати лет, численность населения стала увеличиваться в разы. Если из десяти детей выживают четверо, то это уже дает удвоение населения за двадцать лет и увеличение численности в тысячу раз за двести лет.

Так работает естественный отбор в догосударственный период. Тот, кто владеет более передовыми технологиями, выигрывает демографический спор с соседями, постепенно занимая их территории и разнося эту передовую технологию в пределах одной природно-ландшафтной зоны. Одинаковые глобальные технические достижения не могли практически одновременно появиться в разных уголках планеты. Изобретения делались в одном месте, а потом тот, кто владел этим достижением, разносил его за счет относительно быстрого роста численности, вытесняя конкурентов. Таким образом, ключ к пониманию миграций человека, распространению новых технологий и, как увидим далее, организации общества в догосударственную эпоху – это демографическая ситуация.

Поисследуем возможность расселения людей по планете. В догосударственную эпоху этому могут быть только две причины. Либо миграция в пределах одной зоны для уже имеющихся технологий. Так вид человека мог расселиться по некоторому обширному региону, где его технологии выживания подходили. Либо из-за демографического давления в благоприятном регионе, если плотность населения стала избыточной, начинать мигрировать в менее благоприятные области. Занятия охотой и собирательством, не могли обеспечить такой плотности населения, которая вызвала бы серьезное демографическое давление, кроме того, вероятно, к моменту расселения по планете человек уже владел технологиями земледелия и скотоводства, иначе бы пришлось признать, что эти технологии возникли в нескольких очагах независимо. Занятие земледелием и скотоводством, поскольку они дают быстрое значительное увеличение численности, могут создать необходимое для расселения демографическое давление, однако еще до достижения критической для выживания плотности населения начнется усложнение социальных структур и возникнет государственность.

Дальнейшие рассуждения начнем с определения наиболее вероятного места технологического прорыва, связанного с возникновением животноводства. Проще всего это сделать по основным одомашненным животным. Предок современной коровы, тур, жил в лесостепной зоне России, приблизительно в той же экологической нише, которую на Американском континенте занимают бизоны. Ближайший его родственник, зубр, до сих пор живет в Беловежской пуще в Белоруссии. Дикая свинья живет по всей Европе, где есть леса. Дикая лошадь жила в степях на Востоке Европы. Один из видов лошадей, не поддающийся одомашниванию, кулан, до сих пор живет в степном заповеднике Аскания-Нова. Дикие козы и овцы жили в большинстве горных районов Европы, там, где они могли спасаться от волков. Предок собаки, волк, жил везде, где для него был корм, рассмотренный выше. И только четыре вида одомашненных животных, имеющих хозяйственное значение в своих районах: осел, верблюд, слон, олень – жили в разных других регионах. Таким образом, наиболее вероятное место возникновения техники одомашнивания это Восточная Европа, а потом люди, владевшие этой технологией, могли применить ее и к другим животным в других природно-климатических зонах.

Теперь определим возможные варианты социального устройства общества того периода. Любой колхоз – это всегда не очень здорово для производства, и наш Советский опыт – лучшее тому подтверждение. В коллективе разных людей всегда есть лентяй, вор, интриган и т.д. Много сил тратится на дележ совместного продукта, и во многих случаях работник оказывается не очень заинтересован в труде, поскольку идеальных подходящих на все случаи жизни механизмов дележа, стимулирующих его труд, просто не существует. Поэтому надо искать вариант, минимизирующий основную социально-производственную ячейку общества. Минимальный размер, до которого можно опуститься – это парная семья. Один муж, одна жена, маленькие, пока несемейные, дети. Дробить ячейку меньше невозможно, поскольку нерешенным оказывается вопрос с социальным воспроизводством новых членов общества (рождение, выращивание, воспитание, обучение). И весь исторический опыт человечества – подтверждение тому, что самый эффективный труд в сельском хозяйстве – это фермерский семейный труд. Если выросших детей не отпускать с самостоятельным хозяйством, то такая система имеет тенденцию перехода в родовое или иное устройство общества. Но более рациональная система организации должна давать выше производительность труда, большее богатство общества, больший прирост населения и, в конце концов, демографическую победу данной традиции. Поэтому полагаем, что семейная организация общества первоначально была господствующей, пока на экономику не начали всерьез влиять иные механизмы.

Демографический всплеск в первоначальном регионе освоения новой технологии и возникающая в связи с этим нехватка пастбищ неизбежно должны был привести к постоянным миграциям избыточного населения отсюда. Экономически проще всего было отправиться со стадом в степную зону и кочевать там с места на место в поисках подножного корма. Пока плотность населения там была невелика, все так и поступали. Однако в степной зоне также шел быстрый прирост населения, поэтому плотность пасущихся стад в степях, особенно в западной и северо-западной их части, очень быстро увеличивалась. Чтобы найти пустующие пастбища, часть скотоводов медленно мигрировала на восток, в менее благоприятные, но еще вполне приличные районы, часть начинала подыскивать подходящие пастбища в близлежащих лесной и горных местностях.

Теперь чуть подробнее рассмотрим ситуацию в кочевом животноводстве. Пока плотность населения невелика и на востоке есть пустующие вполне нормальные степи, здесь ничего не меняется. Но со временем начинает ощущаться теснота, некоторая нехватка пастбищ, кочевники начинают друг другу мешать. Возникают спорные ситуации, учащаются конфликты за более удобные или плодородные пастбища. Появляется стимул к укрупнению социальных структур. Теперь объединение нескольких семей (род) в состоянии вытеснить с лучших пастбищ одну семью или малочисленный род. И механизм укрупнения реально легко осуществляется. Не надо делать никаких дополнительных усилий, а просто не отпускать молодежь хозяйствовать самостоятельно. Что и происходит. Животноводы-кочевники начинают вести хозяйство более укрупненными коллективами родственников. Предложенный механизм должен приводить к неограниченной концентрации. Но включается другой механизм, останавливающий процесс укрупнения. Рост человеческой группы, живущей вместе, ведет и к увеличению стада, от которого эта группа кормится, а стадо питается подножным кормом. Поэтому увеличение стада приводит к более частым переходам, меньше времени остается животным на свободный выгул. Очень крупный род, кочующий вместе, больше времени проводит в пути, меньше откармливает скот, начинаются трудности, экономически выгодным становится раскол крупного объединения. Таким образом, через два различных механизма, один из которых ведет к слиянию, а второй – к дроблению, устанавливается некий оптимум для размера основной социально-производственной ячейки, соответствующий максимуму производительности труда, т.е. богатству общества. Для соответствующих природных условий и уровня развития производительных сил этот характерный размер социально-производственной ячейки общества известен экспериментально: от нескольких десятков до нескольких сот человек.

После того, как в степных районах плотность населения стала относительно высока, то миграции в степь из первоначального животноводческого региона практически прекратились. Малые семейные группы туда просто перестали пускать. Основная волна миграций вынужденно переориентировалась на другие направления. В принципе каждому хозяйству желательно как можно дальше отодвинуться от других, чтобы не было недостатка пастбищ. Поэтому миграции из первоначальной зоны со стремлением уйти как можно дальше в пределах подходящей природно-ландшафтной зоны вполне естественны. Но очень дальний переход – это всегда затрата средств, сил и определенный риск не найти хороших пастбищ в незнакомом районе. Поэтому миграции происходят постепенно, на предварительно разведанные территории, отстоящие не более чем в нескольких днях пути. Но освоившаяся на одном месте семья через некоторое время разрастается, и от нее отпочковываются новые хозяйства, так что все колонизованные районы сами становятся дополнительным источником мигрирующего населения. Таким образом, в течение нескольких столетий происходит колонизация всех пригодных территорий, которых можно было достичь, не пересекая серьезных водных преград или безводных пустынь. В принципе это вся зона Европы, включая не очень отдаленные острова и полуострова: Великобританию, Ютландию, Скандинавию. На юг через Балканский полуостров возможно проникновение в Малую Азию, первоначально небольшое из-за уже заметного отличия природных ландшафтов.

В степях практически вся территория идеально подходит для скотоводства. Если стадо съело траву на одном месте, то достаточно немного перекочевать в сторону – и вот оно, обилие корма. Самым естественным и эффективным видом деятельности становится кочевое животноводство. В лесных же и горных районах ситуация несколько иная. Если съеден подножный корм в одном месте, то до нового благоприятного участка может быть не очень-то и близко. Переход становится уже заметной нагрузкой на стадо. Кроме этого, нет полной уверенности, что пастбище, которое намечено, не окажется уже занятым или объеденным другим скотоводом. Поэтому в областях, где количество удобных пастбищ ограничено, скотоводы стремились удалиться как можно дальше от всех соседей, обосноваться в некотором относительно небольшом регионе и переходить с одного своего пастбища на другое, по возможности держа их все под присмотром. Таким образом в нестепных районах складывается оседлое животноводство.

В зоне оседлого животноводства тоже идет довольно быстрый прирост населения. Первоначально, когда пустующих пастбищ в округе еще хватало, новая молодая семья отделялась от родителей мужа, получала свой производственный пай, часть стада, и обосновывалась на некотором удалении, к примеру, на расстоянии однодневного перехода, и осваивала тамошние пастбища. Через время порядка смены нескольких поколений начинал заметно ощущаться недостаток таких свободных пастбищ. В этой ситуации какая-то часть молодежи, если имела информацию о пустующих землях, могла решиться на более далекое отселение, но к некоторому времени таких свободных земель в Европе тоже практически не осталось. Поэтому все прирастающее население вынужденно оставалось на старом месте. Нехватка пастбищ привела к нескольким процессам. Во-первых, начали стихийно складываться и закрепляться права собственности на землю, имеющую производственное значение. Во-вторых, экономическая ситуация вынуждала хозяев земель использовать их более бережливо, целенаправленно управлять травами, там растущими, думая о том, когда и на какое пастбище выгонять скот, чтобы оно дало лучший урожай трав и на следующие годы, быть может, собирать семена наилучших кормовых культур, вроде овса и иных злаков, и высевать их на своих пастбищах. Это в итоге должно было через некоторое время привести к освоению технологии разведения кормовых культур. Первоначально это могли быть достаточно примитивные технологии, но со временем люди находили те или иные улучшения, повышающие отдачу земель. Логическим завершением этого процесса должно было стать развитие земледельческой культуры в сочетании с оседлым животноводством.

Традиционная история предлагает схемы возникновения земледелия от собирательства через мотыжное земледелие к более интенсивному, с использованием тягловых животных. Эти схемы неработоспособны по нескольким причинам. Во-первых, такая последовательность освоения технологий земледелия и животноводства требует одновременного, а не последовательного освоения более чем одной технологии. Т.е. принцип развития технологии малыми шагами в пределах одного основного занятия не выдерживается. Во-вторых, чисто земледельческих обществ не может быть, поскольку один из центральных вопросов питания человека – это достаточность белков животного происхождения в его рационе. Частично этот дефицит может устраняться за счет охоты и рыбной ловли, но профессиональное совмещение земледелия и этих видов деятельности не удобно, а земледелие с оседлым животноводством хорошо совмещается. Отсюда, в частности, заключаем, что мотыжное земледелие – это тупиковая регрессивная ветвь технической эволюции. А единственная реальная схема возникновения земледелия предложена выше. Происходит она от оседлого животноводства. В частности, технология использования животных в качестве тягловой силы при обработке земли становится вполне естественной, поскольку для перевозки грузов они до того уже использовались.

Разные природные условия приводят к двум принципиально отличающимся формам ведения хозяйства. А отсюда будут проистекать разные культуры и народные традиции. Рассматриваемые вопросы завязаны на собственность и способы ее наследования, поэтому взглянем на проблему с юридической точки зрения. При малой плотности населения и отсутствии государства правовые формы регулирования отношений складываются стихийно. Понятие собственности включает в себя три правовых компонента: владение, пользование, распоряжение. Производитель (семья, род или другая производственная единица) пользуется пустующими землями. Вопрос о собственности возникает только тогда, когда другой производитель проявляет какой-то интерес к этой же земле. И вот здесь в зависимости от вида деятельности возникают разные следствия. Если речь идет о земледельцах, то они постоянно находятся на земле, где трудятся. Т.е., выражаясь юридически, они владеют этой землей и при необходимости готовы свое право владения отстаивать. Из их таким образом возникшего владения вытекает пользование и распоряжение, т.е. полная собственность в юридическом смысле. Если мы говорим о скотоводах-кочевниках, то по роду своей деятельности они постоянно переходят с места на место, не имея возможности осуществлять владение участком земли. Отсюда проистекает и невозможность ее собственности, единоличного пользования и распоряжения. Т.е. у скотоводов в силу специфики их труда существенный компонент производительных сил, земля, вынужденно находится в общем пользовании. И свое право пользования ею иногда приходится отстаивать силой, что и приводит к укрупнению производственной ячейки до размера рода. А отсюда возникают основные народные традиции: либо большая самостоятельность, раздробленность, свобода, инициатива, более развитый интеллект, эгоизм и, как следствие, большая производительность труда; либо большая дисциплинированность, верность традициям, коллективность, авторитарность руководства, меньшая инициатива, меньший интеллект, меньший эгоизм, определенная тенденция к застою, повышенная агрессивность. Это деление, как мы увидим далее, будет иметь огромное значение для всей цивилизации.

Сделаем оценку необходимого времени для данных процессов. Мы условно считали, что за двадцать лет население удваивается. За двести лет это дает увеличение населения в тысячу раз, а за четыреста – в миллион. Т.е. даже если считать, что все люди пошли от одной семьи, овладевшей техникой животноводства, то через четыреста лет это уже дало бы население Европы около миллиона человек, хотя возникновение государств должно было бы начаться при существенно меньшей плотности населения. Так что остановимся на сроке порядка нескольких сот лет, как вполне достаточном для возникновения технологий животноводства и земледелия и колонизации наиболее благоприятных для жизни человека регионов Европы и близлежащих областей. Кроме этого, можно отметить, что кочевое животноводство в среднем на одно – два столетия старше земледелия, т.е. кочевая культура опережала остальной мир и во всех иных вопросах.

4. Возникновение государственности

Мы вплотную подошли к ключевому вопросу для понимания природы цивилизации, возникновению и распространению государственности. Напомню вкратце, как трактует этот вопрос традиционная история. Первые очаги цивилизации, города и государственность возникают за несколько тысячелетий до новой эры у народов с земледельческой культурой, в Египте, Междуречье Тигра и Евфрата, Индии, Китае. Их культура постепенно проникает в дикие районы. Приблизительно за тысячу лет до новой эры возникает рабовладельческая цивилизация в Греции, чуть позже – в Италии (Рим), в середине первого тысячелетия нашей эры уже феодальная цивилизация приходит в Западную Европу, в конце первого – начале второго тысячелетия – в Восточную Европу. Даже в этом незначительном изложении нелогичностей выше крыши. Чего только стоит одно многотысячелетнее соседство государств, с достаточно высокой культурой, расположенных в пустынях, и благодатных для жизни человека незаселенных районов Европы. Т.е. стоило всего нескольким семьям с их культурой перебраться в Европу, и, исходя из изложенного выше, через три-четыре сотни лет там возникли бы государства с многочисленным населением.

Поскольку традиционная история претендует на научность, то в ней волей – неволей приходится обсуждать механизмы тех или иных общественных явлений. И что же в традиционной истории предлагается в качестве основного механизма возникновения государственности? Традиционная история исходит из агрессивности человека, происходящей из животного мира, но еще дополненной и усугубленной более высоким интеллектом и развитой техникой. Поэтому полагается, что грабеж, жестокость, убийства, войны и прочее – это обязательный атрибут человечности, что без всего этого человек не может. Но на первом этапе, пока развитие производительных сил недостаточно, пленные в этих войнах никому не нужны. А вот когда техника развилась и каждый трудящийся стал в состоянии прокормить не только себя, но и создать чуть-чуть избыточного продукта, вот тогда стало выгодно этих пленных превращать в рабов.

Объяснение очень сомнительное хотя бы потому, что всегда, даже у животных, взрослая особь в состоянии прокормить не только себя, но и какое-то количество своих детей. С этой точки зрения получается, что рабство было возможно всегда, и объяснения насчет развития техники реально ничего не объясняют. Можно привести много других доводов, разрушающих подобные модели, но я ограничусь одним, который будет полезен в дальнейших рассуждениях.

Итак, традиционная история утверждает, что неравенство возникло из родоплеменных отношений за счет узурпации власти в них вождями и жрецами. А дальнейший процесс общественного расслоения, которое позже привело к созданию рабовладельческих государств, шел через военное покорение одних малых сообществ другими и превращение побежденных в рабов. В качестве аргумента, подтверждающего такую возможность, приводилось, что это очень выгодно тем, кто грабит или порабощает других. Ничего удивительного в этом нет. Разбой или иные насильственные виды бизнеса очень выгодны, пока все складывается удачно, но, кроме стороны, которой это выгодно, есть еще и сторона, которой это крайне невыгодно. Поэтому взглянем на возможность возникновения рабовладельческих государств и с точки зрения угнетенных.

В крепостнической России восемнадцатого – девятнадцатого веков одного представителя правящего сословия кормило порядка десяти угнетенных. На заре цивилизации производительность труда была заметно ниже. Кроме этого, рабский труд менее эффективен. Поэтому первоначально одного угнетателя должно было кормить несколько десятков угнетенных. Но проведем оценку хотя бы для случая одного к десяти. Пусть характерный размер нашего сообщества порядка десяти человек: один угнетатель, десять рабов. Даже, если угнетатель является супербойцом, вооруженным до зубов, у него нет шансов уберечься от тех, кого он угнетает. Ему надо иногда спать, снимать боевые доспехи, может быть, принимать алкоголь на праздник и т.д. Т.е. у угнетаемых будет “миллион” возможностей убить угнетателя и освободиться от него. Взглянем на такое же по соотношению сообщество, но с характерной численностью порядка ста человек. Десять угнетателей – это уже большая сила. Шансов не дать себя застать врасплох у них больше, но все же мало, поскольку время для выступления будут выбирать угнетенные. Да и само военное соотношение сил, когда эти десятеро вооружены холодным оружием, а не современным пулеметом, против ста человек, пусть и вооруженных гораздо хуже, оставляет им очень мало шансов на победу в случае восстания угнетенных.

Вот когда мы говорим о сообществе численностью порядка десяти миллионов человек, то при таком соотношении угнетателей и угнетенных оно, очевидно, имеет право на существование. Миллион угнетателей могут иметь профессиональную армию в несколько сот тысяч человек, полицию, сеть шпионов и т.д. А десять миллионов угнетенных не будут иметь возможности по чисто организационным причинам выставить соизмеримую военную силу, поэтому обречены на поражение. Т.е. в очень большом сообществе может существовать система, которой недовольно подавляющее большинство населения, скажем, более девяноста процентов, а в малых – нет. Сила угнетателей будет в отработанной системе управления, которая в малых сообществах в случае восстания не очень и нужна, а при столкновении больших масс людей становится решающим фактором победы. При каких характерных размерах наступает этот качественный переход? Полагаю, что система управления группой порядка тысячи человек может быть выстроена, пусть и с определенными ошибками и издержками, достаточно быстро, всего за несколько недель, а управление десятками тысяч требует уже системы профессионалов-управленцев (в данном случае военных), которая так сходу не отстраивается. Так что несколько сот тысяч человек и есть, вероятно, та критическая грань, которая позволяет существовать сообществу с подавляющим большинством населения, недовольным своим положением. Т.е. процесс возникновения рабовладельческих государств из малых сообществ, численностью порядка рода или племени, невозможен. Сначала должна возникнуть государственность в сообществе необходимой численности, и только после этого возможно массовое покорение кого-то с последующим постоянным угнетением. Следовательно, первая государственность обязана возникать стихийно на основе добровольности и должна быть в интересах подавляющего большинства членов малого сообщества. Так что схемы возникновения государственности, которые предлагает нам традиционная история, неработоспособны. Так историческое развитие идти не могло.

Традиционная история утверждает, что государства первоначально возникают у земледельческих народов. Это принципиальная неточность, связанная с непониманием процесса возникновения государственности. Исторический опыт всего человечества однозначно показывает, что в земледелии самый эффективный труд – семейный. Если у скотоводов-кочевников был определенный экономический стимул к укрупнению производства, то у земледельцев и его нет. Земледельцы могут проживать сообща, одной деревней, во-первых, потому что не мешают друг другу, во-вторых, есть дополнительные минимальные удобства от такого проживания: оборона от разбойников, какие-то общественные ирригационные работы и т.д. В более высокой культуре приблизительно на такой же масштаб нужны специалисты других профессий – кузнец, мельник и т.д. Но ни один из этих доводов не приводит к тому, чтобы почти все жители деревни сообща согласились иметь над собой начальника, который будет ими командовать и собирать налоги на свое содержание. Вот и вынуждены традиционные историки эту логическую дыру заделывать недоброкачественной заплатой из природной агрессивности человека и возникновения государственности на основе ее проявления через насилие, покорение одних другими.

После того, как государственность возникла, она может распространяться разными способами, но для возникновения первых очагов государственности есть единственный реальный механизм. Он происходит из общественного разделения труда. Первоначально хозяйство полностью натуральное, т.е. каждый все необходимое для своей жизни, как и в животном мире, добывает и производит сам. Но даже еще до возникновения интенсивных видов труда, скотоводства и земледелия, люди могут заниматься разными видами деятельности: охотой, собирательством, рыбной ловлей. Встречаясь друг с другом, они могут совершать обмен тех продуктов, которыми располагают. Для этого совершенно не нужно вводить понятие излишков. Просто человек один продукт питания, к которому он привык и который, быть может, даже ему несколько надоел, меняет на другой, чтобы разнообразить свой рацион. По мере интенсификации труда, развития животноводства и земледелия, разнообразие продуктов, производимых человеком, увеличивается, плотность населения возрастает, операции обмена учащаются. Они постепенно становятся распространенной нормой. Хотя хозяйства по большей части все равно еще остаются натуральными, т.е. обмен не является еще жизненно необходимым, тем не менее, эти отношения приобретают все более массовый характер. Начинают стихийно возникать места постоянных встреч для обмена. Они, как правило, возникают на границе ландшафтных зон. Каждый подошел к месту встречи из своей зоны, торг – на границе. А чтобы как можно реже отрываться от своего основного занятия, лучше, чтобы место торга было удобным сразу для представителей нескольких культур, да к тому же расположено так, чтобы каждому было удобно подвезти свой товар и увезти купленный. Практически обязательным требованием к такому рынку будет его расположение на берегу реки или иного водоема. Во-первых, это дополнительный природный ландшафт со своими видами промысла; во-вторых, это удобство транспортировки груза для многих других участников торгов.

Таким образом, места постоянных торгов складываются из чисто географических условий. По мере нарастания торговых общественных отношений происходит дальнейшее разделение труда. Если до того, к примеру, скотовод сам выделывал шкуры своих животных и шил из них в промежутках между основным видом деятельности, животноводством, то теперь может появиться ремесленник – специалист узкого профиля, занимающийся только одним видом деятельности, обработкой шкур и шитьем из них. Возникнуть такой ремесленник может только на фоне уже достаточно развитых торговых отношений, поскольку вся его деятельность становится зависимой от купленного им сырья и проданного им готового продукта. Так возникает новый виток общественного разделения труда, в котором ремесленник становится основным звеном. Его хозяйство уже в принципе не может быть натуральным. А отсюда и новый виток технологической эволюции. Став специалистом в узком виде деятельности, ремесленник, во-первых, повышает свои навыки, во-вторых, перерабатывая существенно большие объемы продукта, разрабатывает новую технологию и оснастку, которая при меньших объемах была просто неэффективна. Таким образом, человеческая цивилизация и дальнейший технический прогресс есть продукт общественного разделения труда.

Возникновение ремесел приводит и к другому существенному общественному процессу. Если до того все виды деятельности были привязаны к определенному природному ландшафту, то ремесленник оказывается привязанным к месту торга, где он может приобрести сырье и сбыть готовый продукт. Некоторые ремесла вынуждены ориентироваться на месторождения сырья или какие-то иные природные условия, но все равно подавляющее большинство мастерских экономически наиболее удобно располагать возле рынков. Если охотникам и скотоводам необходимо как можно дальше отодвинуться от соседей, земледельцам соседи мешают не так сильно, но избыток их тоже не нужен, то здесь впервые в цивилизации возникает набор видов деятельности, представители которых вынуждены концентрироваться на небольшом пространстве. Места постоянных торгов начинают превращаться в города. Концентрация здесь большого количества различного люда диктуется экономическими потребностями.

По мере увеличения городов, как потребность их жителей, возникает экономическая необходимость в создании различных служб. Это уборка и вывоз мусора, чтобы уменьшить количество насекомых, грызунов и предотвращать эпидемии; пресечение преступности и охрана общественного порядка; противопожарная служба и т.д. Сами жители решают в своих интересах делать на это отчисления, т.е. платить налоги и содержать на эти налоги названные службы. По мере роста городов и усложнения общественной ситуации вокруг них возникают дополнительные потребности: охрана от разбойников, строительство и поддержание городских стен, охрана ворот и патрулирование улиц. Таким образом, создаются дополнительные службы, наделенные весьма значительными полномочиями, и все это делается только в интересах горожан по их общему решению. А для координации деятельности всех этих служб, контроля за ними, сбора налогов и пр. опять же по решению жителей и исключительно в их интересах формируется исполнительная городская власть. Эта власть полностью послушна общему собранию жителей, т.е. в городах стихийно складывается демократическое правление. А с появлением первой профессиональной власти возникает качественно иной вид разделения труда, и пока – никакой эксплуатации.

Механизм возникновения первой зачаточной государственности нарисован весьма схематично. Реально все развивается очень медленно, десятилетиями и с большими трудностями. Первые города возникают в зоне кочевого животноводства в местах вкрапления других ландшафтных зон. Вероятно, самый первый на планете относительно крупный город возникает в низовье Волги, вблизи современной Астрахани. В нем отсутствуют городские постройки, все жилища – переносные юрты в соответствии с культурой кочевников. Естественно, первоначально – никаких властей и городских служб. Город с самого своего появления начинает задыхаться от нечистот и прочих продуктов человеческой деятельности. Через несколько лет, когда даже привыкшие к вони, грязи, насекомым и грызунам (в это время, видимо, самостоятельно без участия человека одомашнивается кошка) кочевники уже не могут там находиться, весь город снимается и переносится на несколько километров в сторону. И так, вероятно, происходит не один раз до тех пор, пока удобных мест поблизости не остается и переезд для привыкших к оседлой жизни горожан становится экономически достаточно дорог. В этот момент на общем собрании горожан начинает побеждать мнение, что пора создавать первую службу вывоза мусора и сбора на нее налогов со всех жителей и приходящих торговцев. Если к этому добавить, что денег в это время еще нет, а имеет место только натуральный обмен, и сбор налогов первоначально является очень непростым и творческим процессом, то в этот момент, вероятно, и появляется первая городская власть с определенными полномочиями.

Традиционная история в качестве места первого государства предлагает нам дельту Нила в Африке. Сравним с тем, что предлагается здесь. Какие объективные преимущества в этом смысле есть у Северной Африки по сравнению с Южнорусскими степями? Теплее. Но это несущественно, поскольку при развитом животноводстве сделать одежду и переносное жилье не проблема, а огнем человек давно пользуется. Больший масштаб территорий, выход в Средиземное море, а не Каспийское озеро. Но это тоже пока несущественно, поскольку других цивилизаций вокруг почти нет. Традиционная история возникновение человека относит в Африку. Так мы уже видели, что здесь тоже что-то не совсем клеится. Таким образом, у Северной Африки нет ни одного объективного преимущества для возникновения там первой государственности, а вот у низовьев Волги их множество. Во-первых, вокруг Нила пустыни, т.е. нет населения, а вокруг Волги – отлично подходящие для животноводства степи. Во-вторых, климат Северной Африки годится только для одного одомашненного животного, верблюда, который для цивилизации менее ценен, чем европейские животные. В-третьих, набор товаров, который может быть доставлен с верхнего и среднего течения Нила, гораздо скромнее, чем у Волги. По Нилу сегодня можно доставить соль, медь, кое-какие другие полезные ископаемые, очень немного земледельческих продуктов. А по Волге – практически весь возможный набор полезных ископаемых планеты с Урала, продукты охоты и собирательства из лесных районов, все земледельческие культуры средней полосы России, можно сплавлять лес для строительства. А если к этим рассуждениям добавить все наши прежние выводы о месте появления человека, механизмах и местах развития интенсивных видов деятельности, то практически однозначно можно утверждать, что первая государственность в своей зачаточной форме возникает в Южнорусских степях.

И этому есть одно серьезное материальное доказательство. Традиционная история самым древним памятником человечества государственного периода считает Египетские пирамиды. Условно согласимся с этим утверждением. Однако, очевидно, что такая культура захоронения не может возникнуть на ровном месте. Этапу строительства грандиозных пирамид должен предшествовать длительный период аналогичных по культуре захоронений, но более древних, технологически более примитивных, меньшего размера. Где в близлежащих районах есть такие исторические следы? Это скифские курганы в Южнорусских степях. Таким образом, будучи построенной более корректно, традиционная история должна была бы неизбежно прийти к выводу о местоположении первой цивилизации, полученному выше.

На основе построенной теории возникновения цивилизации можно вновь вернуться к вопросу о том, что же все-таки отличает человека от животного. В принципе отличительной особенностью человека является наличие развитых общественных (социальных) отношений. Существенным моментом, с которого все началось, было общественное разделение труда на основе обмена продуктами. Для возникновения этого необходимо, во-первых, понятие частной собственности, признаваемое индивидуумами, вступающими в такие отношения, во-вторых, их готовность к добровольной передаче своей собственности. Если говорить о животном мире, то в некоей зачаточной форме понятие частной собственности там уже присутствует. Животные имеют индивидуальное жилье, делают запасы, делят территорию, т.е. признают это право собственности за другими. Но вот перераспределение собственности в животном мире возможно только с позиции силы (или на основе инстинктов при выкармливании потомства). Обмен, т.е. осознанное действие, включающее в себя добровольное прекращение права собственности по отношению к чему-то, обладающему ценностью, вместе с соответствующими понятиями в сознании и системе общения (речи) в животном мире отсутствует. Таким образом, человека из ряда животных в конечном итоге выделяет меньшая агрессивность, развитое сознание, позволяющее понять, что обмен часто выгоднее насилия. И в очередной раз мы пришли к выводу, что цивилизация есть не следствие человеческой агрессивности, происходящей из животного мира, а наоборот, ее уменьшение.

С развитием оседлого животноводства и земледелия начинают возникать города на границе ландшафтных зон, пригодных для земледелия и кочевого животноводства. По мере возрастания плотности земледельческого населения размер и экономическое значение этих городов увеличивается. В это время возникают первые древние русские города на Волге и ее притоках; вероятно, чуть позже – на Дону, Днепре, Дунае. Цивилизация на этом этапе распространяется с Востока, который опережает в развитии, на Запад. По мере увеличения зоны цивилизации, включения в нее новых ландшафтных зон, общественное разделение труда делает еще один принципиальный шаг. Появляется класс профессиональных торговцев, которые сами ничего не производят, а занимаются только перепродажей. В одном месте (городе) купил, в другом продал с прибылью. Первоначально эту нишу, естественно, занимают кочевники. Они привычны к перемещениям с грузом. При этом сначала этот вид деятельности возникает как небольшая добавка к их основному занятию – кочевому животноводству. Между городами, где они и так кочуют и иногда торгуют, они еще начинают заниматься перепродажей чужих товаров. Но постепенно этот бизнес из-за своей выгоды выделяется в самостоятельный род деятельности, поскольку купцу желательно как можно быстрее оборачиваться с товарами, а не привязываться к скорости перемещения пасущихся стад. Но как только купец оторвался от животноводства, самым экономически эффективным способом перевозки грузов для него становится водный транспорт. Таким образом, в дальнейшем крупные города могут возникать только на водных магистралях, и появляется дополнительный механизм для возникновения новых и разрастания старых городов. Это пересечение торговых путей. На пересечении торговых путей тоже начинают складываться места торгов. Несложно видеть, что это значительно повышает скорость товарооборота и, стало быть, эффективность торговли. Вокруг этих мест тоже селятся ремесленники. И именно здесь возникают наиболее крупные города. Крупнейший древний город этого периода должен был располагаться в междуречье Волги и Дона, в районе современного Волгограда. Именно в этой точке, на узком волоке-перешейке, оказываются связанными между собой все торговые маршруты из Каспийского в Черноморский бассейны.

По мере проникновения цивилизации в Западную Европу, возникновения там первых городов, таким же уникальным местом, где сходятся торговые маршруты из большого набора природно-климатических зон, но при этом гораздо удобнее, чем в междуречье Волги и Дона, поскольку не требуется тащить груз волоком, становится Константинополь. Он оказывается на водных путях, связывающих всю периферийную часть Европы, начиная от Балтийского и Северного морей, с Черноморским бассейном и далее Каспийским. С точки зрения торговых маршрутов места выгоднее, чем у Константинополя, не найти. Традиционная история предлагает много древних столиц различных империй, хотя аккуратно ответить на вопрос, на чем держалась их экономика, не может. На этом этапе исторического развития есть только один работоспособный механизм возникновения и существования крупных городов – это торговля. А отсюда возникает совершенно иной взгляд на мировую цивилизацию. Не из первых империй культура постепенно распространяется на дикие соседние районы, а сами первые крупные города возникают на торговых путях, связывающих уже достаточно цивилизованные соседние районы. Т.е. цивилизация сразу же развивается как единый организм. Не Византия цивилизовала дикую Европу, а благодаря тому, что в Европе была достаточно высокая культура, наступил расцвет Константинополя.

С этой точки зрения можно взглянуть на Афины, Рим в Италии или то, что в традиционной истории называют Карфагеном (Северная Африка) или Вавилоном (междуречье Тигра и Евфрата). Таких географических условий, как у Константинополя, ни у одного названного географического места и отдаленно нет. А потому возникновение вокруг них империй выглядит крайне сомнительно. Заодно мы ответили на вопрос, на который, например, Гумилев не смог дать ответа, хотя и обращал внимание, почему новые этносы возникают на границе ландшафтных зон. Кроме прочего, из проведенного анализа напрашивается и еще один вывод. Первые очаги государственности в мире возникли в Европе, где много рек и внутренних морей, встречается большое количество разных природных ландшафтов. А вот древнейшие государственные цивилизации Африки, Китая, Индии, Америки с этой точки зрения выглядят нереально. Предыдущий наш анализ показал, что к тому моменту, когда в Европе начала возникать государственность, там еще не было ни населения, ни земледелия, ни животноводства. Но даже, если бы они там и были, то из-за большего однообразия природных ландшафтов первая государственность должна была бы складываться значительно медленнее и никак не могла опередить Европу.

5. Эволюция государственности

С появлением городов возникает новый тип власти, городская, которая не связана с производством. Она возникает, как продукт потребностей городских жителей, купцов и ремесленников. Первоначально высшим органом власти является общее собрание жителей, но по мере роста городов и соответственно числа организационных задач, возникающих в городской жизни, все большие исполнительные полномочия передаются выборной власти. Выборная власть пока еще полностью послушна жителям, т.е. государство – республика. По своему назначению выборная власть призвана защищать общественные интересы, и только лишь для общественных интересов она организует общественные повинности и налоги. Никто не заинтересован платить налоги больше, чем это вызвано острой общественной потребностью.

В общем-то, очевиден следующий круг вопросов, решаемых этой властью: охрана порядка; разрешение спорных ситуаций между горожанами; строительство и поддержание городских стен, ворот, их охрана от разбойников; регулирование вопроса о пропуске в город посторонних; санитарные работы; планирование построек; сбор налогов. Возможно, какие-то менее существенные вопросы и упущены, но хотелось бы обратить внимание на то, что в городе необходима полиция (стража), но нет армии. Вывод несколько странный, исходя из классической истории, изобилующей войнами, но вполне естественный, если идти к нему логическим путем. А с кем, собственно, воевать и ради чего тратить огромные деньги? Сбор налогов на содержание армии – очень непростая процедура, и за их увеличение должны “проголосовать” сами жители. Армия должна самоокупаться, т.е. от ее наличия должен быть какой-то приход – не меньше, чем цена ее содержания. Государственность существует очагами в городах, отстоящих друг от друга на большом расстоянии; территория между ними ничья, спорных вопросов у городов практически нет. Оснований для войн не видно. Опять очередной непонятный момент в традиционной истории, ведущий свое происхождение от “врожденной воинственности” человека.

Поскольку исполнительная власть, даже достаточно ограниченная, всегда исключительно выгодна, то фактически с самого ее возникновения будут попытки узурпации и передачи по наследству. Эта тенденция приводит к появлению профессиональных политиков-управленцев, которые из поколения в поколение находятся у власти или вблизи, постоянно борясь с конкурентами за нее. Однако горожане со своей стороны тоже заботятся об ограничении исполнительной власти. Таким образом, даже приобретя характер наследственной, власть в городах-республиках остается относительно слабой, вынужденной оглядываться на народное мнение, послушной жителям, зависящей от их решения собирать те или иные налоги. И такая система первоначально складывается во всех городах.

Там, где внешняя опасность отсутствует, в городах так и сохраняется демократия. Но иная ситуация складывается в Восточной Европе. Основное отличие в том, что в этом же регионе обитают кочевники. Города, как правило, возникают на границе ландшафтов, поэтому приход целого кочевого рода к городу для торговли вполне естественен. Нормальное соотношение численности: город – несколько тысяч жителей, большой род – несколько сотен. Одновременно может на торг явиться, скажем, два-три рода. Что у кочевников на уме неизвестно: может быть, они поторгуют и уйдут, а может быть, по команде несколько сот вооруженных всадников неожиданно ворвется в город. При такой атаке возможен не только грабеж, но и власть в городе может запросто поменяться, особенно, если она рыхлая, демократическая. В этой ситуации в Восточной Европе, вполне естественно, опять же, как потребность горожан, возникает власть, готовая к такому повороту событий. И система организации города-государства должна быть соответствующей, вроде системы отношений в роду. Т.е. каждый горожанин, кроме прочего, еще и ополченец, знающий свое место и дисциплину в строю, своих военных начальников. А во главе города стоит не бургомистр, а князь-воевода. Там, где этого не сделали основатели города, власть захватят кочевники и организуют ее опять же по подобию своей родовой. Таким образом, в Восточной Европе в городах-государствах складывается абсолютная власть князей. Естественно, этот процесс в первую очередь проходит в городах Волжского бассейна, расположенных в земледельческой зоне, вблизи от мест обитания кочевников.

Городская власть распространяет свое влияние на окружающие оседлые народы на обоюдовыгодной основе, собирает с них налоги, защищает от разбойников, позволяет в случае нужды укрываться в городе. А кочевники под ее юрисдикцию не подпадают и еще длительное время живут самостоятельно по родовым законам. Глава кочевого рода может стать вассалом городской власти, но может стать и вассалом города, находящегося по другую сторону его ареала обитания, а может до поры до времени жить независимо. Кочевой род – объединение, которое в состоянии защищаться от разбойников, а налоги платить просто так никто не будет. Вот почему в традиционной истории и создается иллюзия, что города первоначально возникают у земледельческих народов, хотя, как было показано выше, они возникают самостоятельно на границе ландшафтных зон.

Первые города-государства славян поэтому существуют в тесном соседстве с кочевыми народами, живущими по своим традициям и со своим интересом. Чаще всего это мирное соседское сосуществование с торговлей и родственными связями. В принципе, мирные кочевники, участвующие в торговле, это один из градообразующих элементов. Но при этом различие культур и традиций может приводить к ссорам, конфликтам. Кроме этого, возможностью безнаказанно ограбить ближнего в древности, вероятно, не пренебрегали. Наконец, источником конфликтов могла быть повышенная агрессивность кочевников, которым частенько приходилось решать силой спорные вопросы по поводу пастбищ. Поэтому естественная, экономически обоснованная реакция славянских городов – создание малочисленных мобильных пограничных отрядов – застав со стороны возможного прихода кочевников (три богатыря) для предупреждения внезапного нападения кочевников. Задача этих отрядов – предупредить город о кочевниках, даже если их намерения кажутся мирными. Город все равно должен сгруппироваться, чтобы быть готовым к любому повороту событий. Это уже дает заметный экономический выигрыш, окупающий наличие таких пограничных войск. Не будет неожиданных набегов кочевников.

После абсолютизации власти и с появлением таких пограничных отрядов возникает возможность контролировать степные территории и объявить их своими. Это, естественно, не вызовет радости у кочующих там степняков, но перед ними возникнет альтернатива: уйти из этого района; признать власть города; начать бороться. Решение просто так уйти, бросив родные привычные места, рассматривается, как правило, в последнюю очередь, когда нет других вариантов. Попытки бороться оказываются безуспешными, потому что город, подготовленный к набегу, кочевникам не по зубам, а воевать с малочисленными мобильными отрядами пограничников, которые могут наносить урон хозяйству кочевников и убегать от преследования – тоже дело безнадежное. Не может мирное население трудиться и постоянно находиться в состоянии войны с профессиональными военными отрядами. Поэтому, если условия вассального договора для главы кочевого рода приемлемы, он будет вынужден пойти на него. Князь со своей стороны это тоже хорошо понимает, поэтому и не будет нагружать скотоводов излишними поборами, ограничившись необходимым минимумом для этого же пограничного войска. Основное, что ему необходимо – это общие вассальные обязанности, особенно в случае военного конфликта с кем-то. В принципе можно задаться вопросом: а почему кочевники не объединились, чтобы бороться с властью городов. На самом деле психологически ответ очень прост. У кочевых родов несколько напряженные отношения друг с другом, поскольку им постоянно приходится делить пастбища. А городской князь не имеет никаких видов на эти пастбища, но при этом предлагает главе какого-то кочевого рода дружбу и поддержку в спорной ситуации. От такого союза нелогично отказываться. Таким образом, пока во всем мире практически отсутствует понятие регулярной армии, есть городская стража (полиция) и ватаги бандитов, которые могут превращаться временами в наемников, у славянских городов складывается хорошо организованная профессиональная конная армия, выросшая из пограничной стражи.

Прежде, чем перейти к дальнейшему историческому изложению, сделаем одну принципиальную ремарку. До этого в мире не было войн. Были разбойники, которые могли ограбить, убить мирных жителей, купцов. Были пираты. Могли совершаться разбойничьи набеги, чтобы угнать на невольничьи рынки мирных жителей. Но в мире в принципе не было армий. Не было спорных вопросов, которые должны были бы решаться на уровне военного конфликта. Споров из-за территории еще нет, большинство земель пустует. Принципиальный вопрос – это власть в городе, особенно таком, который расположен на торговых путях или на месторождении полезных ископаемых, но даже при абсолютной власти это все равно определяется тем, кого поддержат жители, а при демократии вопрос вообще не стоит. У двух родов кочевников может возникнуть конфликт из-за пастбищ, но этот конфликт все равно не должен переходить в кровавое военное столкновение, потому что негативные последствия такого столкновения значительно превосходят любые позитивные даже для рода, одержавшего победу. В частности, институт родовой кровной мести – это тоже своего рода барьер против войны, обязывающий стороны, ввязавшиеся в войну, вести ее на уничтожение; половинчатый результат там невозможен. Поэтому какие-либо действия, наносящие обиду даже более слабому роду и обязывающие его согласно традиции на кровную месть, совершаются крайне редко, или в силу стечения обстоятельств, или только очень основательно подумав. Дело в том, что любое производство рассчитано на мирную жизнь, оно очень уязвимо в случае войны, и переходить от нормальной жизни к работе в состоянии боевой готовности на неопределенный срок – очень дорогое “удовольствие”. Поэтому сложно даже представить, какие экономические выгоды может получить один род, чтобы они превысили экономические потери от войны на полное истребление, в том числе и партизанской, пусть даже с более слабым противником.

Возникновение профессиональных армий у нескольких славяно-тюркских государств в Восточной Европе и возможность контролировать территории неизбежно приводят к столкновению. Во-первых, теперь им есть что делить. Территории становятся экономическим объектом, дающим доход. Теперь становится реальным обложить данью деревни, далеко отстоящие от городов, и обеспечить им необходимую защиту, чтобы договор был взаимовыгодным. Теперь тот, кто владеет степными территориями, соответственно становится властью для кочующих там степняков. При этом неизбежно возникают спорные вопросы, поскольку часть ареала обитания кочевого рода может быть на степной территории одного города, а часть – на территории другого. Поскольку рассматриваемый процесс в разных городах шел с разной интенсивностью, то тот город, который опередил соседей в этом процессе, вероятнее всего, выиграет и в результате военного столкновения. Однако эти войны, по-видимому, самые трудные, поскольку воевать приходится с равными по технике и организации противниками. Но это столкновение неизбежно, и заканчивается оно объединением Руси в единое славяно-тюркское государство. Это первое государство, империя, включает в себя большую часть цивилизованного мира того периода. Остальной мир – варвары, которых покорять пока еще экономически невыгодно. На периферии русской империи находится один, очень крупный даже по русским меркам того периода, город – Константинополь, и по всей Европе существует еще около десятка мелких неукрепленных демократических городов, поход к которым может даже не окупиться захваченной добычей. Других населенных территорий в мире пока нет.

Поход русского войска к Константинополю завершается его взятием, поскольку, несмотря на размеры, город-республика не в состоянии противостоять первой в мире армии. После этого на захваченных в Константинополе кораблях, с проводниками из купцов, отдельные отряды русского войска добираются до всех относительно крупных, с которых можно хоть что-то взять, городов Европы. В дальнейшем эти походы совершаются с некоторой регулярностью для сбора дани.

Таким образом, в это время в мире существует единственная мировая русская империя, которой подчиняются и платят дань города варваров. Вероятно, по окончании этого завоевания и возникло название города, столицы мировой империи, не имевшее аналогов в мире – Владимир. Сейчас это название девальвировало, превратившись в человеческое имя Владимир, Володя, Вова, но первоначально форма обязана была соответствовать содержанию. Предполагать, что наши предки не понимали значения слов, которые они употребляли, нет оснований. Почему победил именно Владимир, тоже несложно понять из географических соображений. Он из крупных славянских городов ближе всех расположен к кочевникам. Зоной обитания кочевников я полагаю Марийскую АССР, Мордовию, Чувашию, Касимов, Рязань. Касимов и в традиционной истории считается татарским городом. Название же Рязань я полагаю происходящим от обрезания, что относится к кочевникам, кроме этого оно оканчивается на “ань”, вероятно, видоизмененное “хань”.

6. Мировая история

В доисторический период, от которого не могло остаться никаких письменных свидетельств, мои датировки будут носить чисто оценочный характер по скорости демографических процессов и позже могут быть уточнены специалистами. Более поздние события будем стараться привязывать к датам из традиционной хронологии, если по характеру этого события можно полагать, что фальсификаторы не сдвигали его во времени или оно им вообще не мешало. Первым таким событием я считаю Куликовскую битву.

Освоение животноводства – приблизительно в 5 – 6 вв. до н.э. (~1500 лет назад). Расселение животноводов из общего центра происходит во всех направлениях, но в течение первого века преобладает миграция в юго-восточном направлении, в южнорусские степи; в следующем веке основное направление миграций смещается в восточном и северо-восточном направлениях, в лесостепную и лесную зоны Руси. После этого приблизительно два столетия преобладает миграция в южном и юго-западном направлениях, и только к началу нашей эры основное направление миграции становится северо-западным, поскольку остальные оказываются уже достаточно плотно заселенными. Никто эти направления специально и не выбирает, просто все новички хотят попасть на Поле или в наиболее благоприятные районы вокруг, а старожилы вытесняют их оттуда в зоны с меньшей плотностью населения. Первоначальный язык – вероятно, славянский слаборазвитый праязык. Письменности еще нет.

Развитие технологии, повышение плотности населения, возникновение городов приводят к быстрому формированию языков. Во-первых, наиболее древние языки – тюркские, распространенные в русских степях, во-вторых – славянские. Чуть позже вокруг Константинополя возникает семитский, и одновременно с ним формируются южно-европейские языки. По моей модели истории близки к семитским языкам должны быть, в частности, древние варианты греческого и армянского (сам я этого проверить не могу). Позже всех складываются германские языки. Письменность возникает только в городах, с развитием ремесленных технологий и торгово-финансовой деятельности, усложнением управления. Поэтому первая письменность появляется у славян, чуть позже – у семитов. Все остальные народы отстают. Кочевникам письменность ни к чему, а в Европе пока нет ни серьезных технологий, ни серьезной торговли, ни городских структур.

Первая письменность – без огласовок. Специалисты языковеды утверждают, что в славянских языках огласовки были всегда. Это следствие их догматической культуры. Законы природы не обманешь. Наиболее древние языки все достаточно примитивны, и только по мере развития цивилизации идет усложнение языков и письменности. Поэтому более молодые языки гораздо рациональнее и логичнее. При их формировании учитывался опыт более древних языков. Славянские языки, даже претерпев множество реформ, все равно остаются достаточно сложными, нерациональными, что явно указывает на их древность. То же относится и к семитским языкам, но, кроме прочего, в определенный момент истории (во время Реформации), когда проходили реформы огласования других языков со слоговой письменностью, семитские задержались в развитии из-за политической ситуации и потому так и остались без огласовок. В частности, косвенным подтверждением древности русской письменности и ее самостоятельного возникновения может служить иероглифический рудимент – сопоставление каждой букве алфавита определенного слова (Аз, Буки, Веди и т.д.).

В 3 – 4 вв. до н.э. возникают первые города в степной зоне; во 2 – 3 вв. до н.э. – первые славянские города; с незначительным отставанием – первые города в Южной Европе, на побережьях рек и морей Черноморского и Средиземноморского бассейнов. В 1 – 2 вв. до н.э. – рост славянских городов и Константинополя, возникновение там профессиональной власти. В 1 в. н.э. – абсолютизация власти в славянских городах, аналогичная неудачная попытка в Константинополе. Вот эту неудачную попытку и рассмотрим подробнее, она имела огромное значение для всей цивилизации. Но прежде начнем с торговли, которая была основой существования древних городов.

В разных городах, в зависимости от их географического положения, расположения по отношению к другим городам и торговым маршрутам, было различное соотношение ремесленников и купцов. Так, в городах, находящихся на периферии цивилизации, больше было производителей, торгующих производимым ими товаром, а в городах, находящихся на торговых путях, значительнее был процент купцов. Поэтому в славянских городах было больше производителей, а в Константинополе – купцов.

Чуть подробнее рассмотрим купеческий бизнес. Изначально нишу по перепродаже товаров из одного города в другом естественно занять кочевникам. Во-первых, они привычны к переездам с грузом на большие расстояния; во-вторых, они контролируют пространство между городами, в том числе и реки, т.е. решают, кого пропустить, кого нет, кого ограбить и с кого какие “пошлины” за проезд взять. Это делает торговлю в сочетании с разбоем исключительно доходным бизнесом, обеспечивая монопольно высокие прибыли. В результате очень быстро начинает формироваться клан сверхбогатых купцов, имеющих целые торговые империи, разбросанные по разным городам.

Назывался представитель этого бизнеса “сид”, без огласовок – “сд”. Отсюда “Садко”, отсюда же более позднее “хасид”; вероятно, отсюда же “Синдбад-мореход”. В семитском произношении “сид” переходило в “жид” (ср. салам – мусульм., шалом – евр.). Латинскими буквами без огласовок – JD. Позже, вернувшись в Россию через Европу, JD превратилось в “иуд”. Таким образом, сид = жид = иуда = иудей – это первоначально имя нарицательное, означавшее просто “купец”. Но если в городах на Руси относительная доля купцов была невелика, т.е. средний класс ремесленников-производителей был многочислен, то в Константинополе доля жидов была существенно выше и экономика получалась сильно монополизированной. Т.е. все общество было резко поляризовано. Какой-то процент составляло очень богатое купечество, остальное же население было предельно бедно.

В связи с появлением сверхбогатых купцов происходила трансформация торгового бизнеса. Хозяева были вынуждены передоверять ведение дел в своих филиалах приказчикам и другим доверенным лицам. Но приказчик может воровать, продаться конкурентам, лениться или просто из боязни риска вести дела не самым эффективным образом. Поэтому очевидно, что максимум доходности в торговле должен приходиться на размеры капиталов, не превышающие того, что может работать в одном месте под непосредственным руководством хозяина. Для повышения эффективности торговли целесообразно изменить характер отношений. Приказчик филиала должен сам стать хозяином, с полным своим интересом и риском соответственно, а очень богатый купец – превратиться в финансиста, ссужающего деньги под заранее оговоренные проценты. Так из очень богатой купеческой прослойки возникает класс ростовщиков, работорговцев (не сумевший возвратить кредит становится рабом). Так в древности складывается банковский, ростовщический капитал. Константинополь становится крупнейшим не только торговым, но и финансовым мировым центром, а заодно и центром работорговли. Основываясь на своих монопольных возможностях, представители этого бизнеса эксплуатировали, грабили всех остальных, нередко финансировали набеги для захвата товара на невольничьи рынки, для ослабления торговых конкурентов стравливали целые народы. Ясно, что в ответ это вызывало повсеместную массовую антипатию вплоть до ненависти.

В славянских городах власть естественным образом абсолютизировалась в интересах большинства горожан и из-за близости кочевников. В Константинополе кочевников поблизости не было; кроме этого, экономическая власть принадлежала торгово-финансовой олигархии. Народное мнение, естественно, было важным, но им достаточно искусно манипулировали, поэтому политика тоже была полностью подконтрольна жидам. Попытку изменить ситуацию предпринял в начале первого века нашей эры царь Константинополя Иса (я буду пользоваться мусульманской транскрипцией). Для начала ему необходимо было добиться абсолютной власти, после этого – проводить преобразования, возможно, менять налогообложение. Но до этого не дошло. Первым практическим вопросом, который ему предстояло решить, было создание кадровой опоры в чиновничьем аппарате города-государства. Коррумпированность и, как следствие, полная подконтрольность всего чиновничьего аппарата торгово-финансовой олигархии не позволяли что-либо менять, тем более ущемлять интересы жидов. Он вынужден был создавать кадровую опору из числа беднейшего сословия. Практически это вылилось в то, что царь оделся, как бедняк, общался с беднотой, вел соответствующие разговоры и проповеди, осуждал богатство, торговцев, их повсеместное негативное влияние вплоть до религии. Он сумел набрать себе какое-то количество помощников, поставил их на должности и взялся осуществлять государственные преобразования. Однако попытка закончилась неудачно. Жиды (Иуда) предательски погубили его. Ничего в экономике Константинополя изменить не удалось. В частности, поэтому при столкновении с первой же военной силой он оказался совершенно беспомощным. Богатейшая часть населения никогда не отличается патриотизмом. Ей незачем рисковать собой, если есть вполне приличные запасные варианты за пределами сообщества. Средний класс, которому обычно есть что защищать, почти полностью отсутствовал, а люмпенизированная беднота тоже не блещет патриотизмом. Нищета развращает хуже богатства.

Однако эти события приблизительно полтора века спустя, когда не только не осталось живых свидетелей, но и тех, кто с ними общался, приобрели всеобщий легендарный характер. Царь, общавшийся на равных с простым народом и боровшийся с жидами, превратился в народного героя. Власти, чтобы получить дополнительный механизм управления беднейшим сословием, приняли решение канонизировать его, создать соответствующий культ, связанный с его именем. Так был создан культ Царства Божия после смерти. Такая идеология выбиралась не случайно. Во-первых, она исключала призывы к изменению социального устройства этого мира. Во-вторых, импонировала беднейшему, люмпенизированному сословию тем, что в Царство Божие не пустят тех, кому они завидуют и кого ненавидят, т.е. жидов. В-третьих, такой культ был исключительно дешев, не требовал новых храмов, а позволял использовать прежние. В-четвертых, вопрос о жизни после смерти – это реально один из ключевых философских моментов, который к этому времени мог уже обсуждаться, и, более того, действительно присутствовать в проповедях Исы, поскольку он, безусловно, был грамотнейшим человеком своего времени. Таким образом, в конце второго – начале третьего века новая религия утверждается в Константинополе. Это не могло случиться на Руси, поскольку такие события могли произойти только в демократическом и достаточно крупном городе. Единственным таким городом в мире был Константинополь. Чтобы понять, что еврейская версия евангелической легенды не может быть альтернативой предложенной здесь, достаточно вспомнить эпизод, когда Иса учинил погром в главном городском храме. Кому, кроме царя города, позволила бы это городская стража, да и сами торговцы. Ясно, что пришлый бродяга был бы немедленно избит на месте и арестован за подобную попытку.

В начале четвертого века Русская империя совершает первый завоевательный поход, который начинается с взятия Константинополя. Подробное знакомство с его религией приводит руководство империи к идее введения ее на Руси. В первой половине четвертого века Русь насильно крестится. Для абсолютного государства с традициями послушания, свойственными родовому устройству, это проходит вполне организованно, хотя наверняка какие-то трения возникали и традиционные культы подавлялись силой. С этого момента летосчисление начинает вестись от даты рождения Исы. Так я и давал все даты в своем изложении и буду делать это дальше. Соответственно культ поклонения Исе по-тюркски называется ислам. Лм – подчинение, поклонение, главенство. По-тибетски “лама” – высший. Однако, взяв за основу религию Константинополя, Русь никогда на него в этом вопросе не ориентировалась. Духовное руководство всегда было свое, да и сама идеология изначально сильно отличалась. Если в Константинополе это был дополнительный механизм управления в демократическом государстве беднотой, по большей части люмпенизированной, то на Руси это изначально создавалось как дополнительная система повышения ответственности всех граждан в абсолютистском государстве. Будь честным, бескорыстным, дисциплинированным, послушным воле начальника – и тогда после смерти тебя ждет Царство Божие. Не случайно, первая печатная книга на Руси – “Апостол” (1564г.тр.и.). Это была суровая, аскетическая идеология служения и долга.

Далее я позволю себе некоторые отождествления с традиционной историей и общие лингвистические рассуждения. Ни на одном из сделанных здесь утверждений я не намерен строго настаивать. Ни одно из них я не буду использовать в дальнейших рассуждениях или при обосновании серьезных выводов. Поэтому, если они покажутся специалистам неверными, прошу не судить за них очень строго.

Южнорусские степи, Поле – это Египет. Именно там возникла первая цивилизация на планете и оттуда вывел Муса (Моисей) людей израилевых. Междуречье, как бы другой древнейший мировой центр – это междуречье Волги и Дона. Общеизвестно, что Москва – это третий Рим. Первый Рим – Владимир, второй – Ярославль. Римская, она же Русская, империя – это единственная в истории мировая империя.

Теперь немного о названиях городов. Первоначально, когда городов мало, и он один на огромную территорию, то все города называются просто “город”. Потом, по мере увеличения их количества, усложнения политической ситуации, превращения их в военно-политические единицы, города начинают различаться по названиям; к слову “город” добавляется идентифицирующая добавка. Хорошо это видно на самой молодой в историческом отношении области Европы – Бургундии. По-немецки город (крепость) “бург”, соответственно – все названия соответствующего периода. Чуть более ранние названия были без огласовок, поэтому в них есть тот же костяк согласных, а огласовки появились позже, например, Брюгге (BRG). Чуть древнее города из группы (BRG), в которых первая буква мягче (PRG), что соответствует более раннему варианту. Таких более древних городов два: Прага и Париж (~ 5 в. н.э.). Еще древнее, более примитивное двухбуквенное название (RG), это первый из немецких городов – Рига (~ 4 в. н.э.).

Приблизительно такую же закономерность, но изначально примитивнее и сильнее размытую временем, поскольку все это происходило раньше, можно наблюдать у городов, культура в которые проникала из Средиземноморья. Названия примитивные, двухбуквенные. В тюркских, самых древних вариантах, от которых пошла средиземноморская культура, это “Хань” (окончание Астрахани). “Х” может теряться, остается просто “Ань” (окончание Казани, Рязани). В средиземноморской культуре языки постепенно трансформируются, отходят от первоначального, развиваются. Соответственно названия самых древних городов – двухбуквенные (считаем только согласные), вторая из которых “Н”. Это Вена, Афины, Генуя, Лион, Руан, Лондон (окончание “дон” появилось позже), Амьен и т.д. Вероятно, только эти (с двухбуквенными названиями) города и существуют в Европе во время первого русского похода. Их и облагают данью. Как назывался Константинополь в то время, не знаю. Название должно быть двухбуквенным, вторая буква, вероятно, “Н”. Столетие спустя, во время Крестового похода, у него, вероятно, были два уже трехбуквенных названия: средиземноморское “ВЛН” (Вавилон) и тюркское “РХН”, соответствующее какому то “…Хань”, что дало еврейскую фальшивку “Иерихон”. Позже в Средиземноморской культуре названия городов усложняются, становятся трехбуквенными, две последних из них, как правило, ЛН (вероятно, родственные: land – земля; лоно): Милан, Болонья, Тулон, Орлеан, Кельн, Таллинн и т.д. Первые города с такими названиями возникали приблизительно в пятом веке. Вероятно, отсюда же и названия горожан некоторых других древних городов: киевляне, римляне.

На Руси процесс образования городов прошел еще раньше, поэтому следы первых названий совсем стерты в истории. Сохранены только более поздние, усложненные названия, когда города стали уже не просто городами, а военно-политическими единицами в едином государстве. Вероятно, древние (двухбуквенные) названия сохранились у Киева, Азова. Позволю себе одну догадку, которая реально ничем не подтверждена, кроме возможной логики трансформаций. Современное слово “город”, вероятно, происходит от “огораживать, ограждать, ограда”. Но в более древних вариантах “граница, ограда” – это “угра”, т.е. без огласовок ГР. То, что находится внутри ГР, вполне может быть РГ. Нормальная логическая трансформация диалектически связанных пар для периода, когда слова, вообще речь, были частью магии. Вообще-то, первично РГ, “угра” – производное от него. Вероятно, РГ – древнее название рынка, буква “т”, третья в слове “торг”, появляется позже. Т.е. древние города на Руси, вероятно, назывались РГ. Рига – последний, самый молодой из них. А уже отсюда пошли более поздние германские “берги”, “борги”, “бурги”. Вероятно, таково же происхождение названия Рим, производное от “мир”. Оно двухбуквенное, специально опримитивленное для варваров, и изначально должно означать не просто город, а мировую столицу, т.е. синоним Владимира. На этом закончим лингвистические рассуждения и перейдем к дальнейшему изложению.

Вероятно, в империи шло достаточно много различных процессов помимо крещения, которые проходили не очень гладко. Все осваивалось на планете в первый раз. Через некоторое время столица империи была перенесена из Владимира в северо-западном направлении в Великий Новгород. Ниже по Волге есть Нижний Новгород, следовательно, Великий надо искать выше по Волге. В принципе решений всего два Кострома и Ярославль. Я вижу следующие причины для переноса столицы. Во-первых, государство выросло, оно стало включать в себя больше западных областей, в том числе расположенных в бассейне Днепра и Западной Двины. Товарооборот по Волге значительно увеличился, а Владимир расположен на ее притоке, т.е. в стороне от главной торговой магистрали. Во-вторых, в едином славяно-тюркском государстве определенные противоречия между оседлой и кочевой частью населения все же были, поэтому столицу желательно было отодвинуть в глубь славянской территории. С точки зрения большей безопасности от возможного набега кочевников Ярославль выглядит предпочтительнее Костромы, менее защищенной с Востока. И последующая история показала, что перенос столицы был совсем не лишним. В 380г. н.э. в империи происходит грандиозная смута. В традиционной истории этому соответствует Куликовская битва (1380г.тр.и.). Причины этого события полностью искажены в традиционной истории, сегодня о них можно только гадать. Думаю, что смута внутри империи возникла в связи с династийными разборками и юридическими проблемами формирующихся в это время вассальных отношений.

В способе производства с родовым устройством, т.е. у кочевников, наиболее экономически обоснованным является способ наследования по старшинству, так, чтобы руководство родом переходило от главы к старшему близкому родственнику, оставшемуся в роду, а не к сыну главы рода. Такое равноправие стимулирует всех родственников в роду к честному эффективному труду на благо рода. Наследование главы рода старшим сыном ставит его дядьев в невыгодное положение с самого начала и создает у них предпосылки к внутриродовой борьбе с их детства (покушения на старшего брата, пока у него нет детей), к попыткам раздела рода (сепаратизма), или, по крайней мере, к незаинтересованному труду в роду. В способе производства с семейным устройством наиболее естественная форма наследования – от отца к сыну. Поэтому в едином русском славяно-тюркском государстве того периода процедура наследования пока не была юридически закреплена и реально опиралась на две равноправные традиции, семейную и родовую. Вассалы присягают на верность царю. Кому они должны присягнуть после его смерти? Сыном умершего царя был Дмитрий, позже названный Донским. Вторым претендентом на власть был темник Мамай, его старший близкий родственник, возможно, дядя. Славянская, живущая семейным укладом, часть государства поддержала Дмитрия, большая часть кочевников поддержала Мамая.

Сражение произошло на территории современной Москвы на Кулишках (согласен с НХ). Победил Дмитрий, командовавший согласно летописям новгородцами (а не московитами). После этого в государстве при наследовании власти навсегда установилась семейная традиция. А в истории к этому событию и географическому месту, где состоялась грандиозная битва, и было захоронено много славян и особенно ордынцев, прилипло множество тюркских названий. Во-первых, Дон, на котором состоялась битва – это современная Москва-река. ДН – это, вероятно, древнее обозначение любой реки или пролива. Отсюда названия Дон, Дунай, Днепр, Днестр, Дания – страна проливов, Лондон – ЛН на Дону (на проливе, в отличие от Лиона, первого из ЛН). Во-вторых, Иерусалим – русское место поклонения, которое позже на протяжении столетий стало самым святым местом на Руси (рус+лм). Под Москвой есть Новый Иерусалим. Старый, основной – это сама Москва. В-третьих, два года спустя после битвы Дмитрий на месте братской могилы заложил часовню (мечеть), которая по-тюркски тогда называлась московь (по-английски mosque). Таким образом, у пустыря, на котором состоялась битва и было массовое захоронение, в народе прижились два названия: официальное – Иерусалим и неофициальное – Московь (англ. Moscow), позже ставшее Москва (для сравнения: церковь – церква).

Дублем с этих событий является Махабхарата. События там происходят на поле Курукшетр, что неплохо перекликается с Куликовым полем. Главный действующий герой – Арджуна, т.е. “ордынец-гунн”. События рассказывают о династийной разборке близких родственников в условиях несложившихся юридических норм наследования. Война, судя по описанию – мирового масштаба.

Несколько слов можно сказать и о наиболее легендарной личности в истории православия, Сергии Радонежском. Вероятнее всего, основатель монастыря, рядом с которым позже возник город Сергиев Посад, реально существовал. Очень похоже на правду, что он благословил Дмитрия на битву. Это тем более естественно, что столицей государства в то время был Ярославль, а сражение произошло на территории современной Москвы. Сергиев Посад и Радонеж как раз и расположены на пути от Ярославля в Москву (хотя из Костромы путь так же лежал бы через Радонеж). Однако я позволю себе усомниться в качествах, приписываемых Сергею Радонежскому, прежде всего, в его любви к ближнему и необычайной демократичности. Не было этого в старообрядчестве. Тем более такими качествами не мог обладать настоятель монастыря. Это обязан был быть суровый аскет, фанатик, жрец идеологии служения и долга, не допускающий даже мысли о демократии. Вероятнее всего, современный образ Сергия Радонежского возник существенно позже, не раньше девятнадцатого века, списанный, как вариант, с Серафима Саровского, что соответствует уже современному православию. А его огромная роль в освобождении Руси от Орды – это фальшивый продукт идеологической борьбы Романовых с ордынской традицией.

В последующие десятилетия в государстве происходят несколько существенных для дальнейшей истории процессов. Основные из них связаны с демографической ситуацией в степи. Кочевое животноводство – относительно экстенсивный вид ведения хозяйства. На одного человека там нужны существенно большие площади, чем в земледелии. Кроме этого, кочевая цивилизация старше земледельческой, так что уже в четвертом веке кочевникам стало тесно в степи, а в пятом эта теснота стала невыносимой. На это наложились две существенные особенности: во-первых, жизнь родами с соответствующим традициями; во-вторых, наличие государственности, когда дисциплинированные, привыкшие к родовым нормам послушания кочевники выполняют то, что им предписывает верховная власть. В принципе настало время отдельным родам или даже целым народам отправиться на освоение новых пустующих территорий. За исключением Европы и Поля все остальные территории пустовали. До того никто не уходил из родных, привычных мест с благоприятными природно-климатическими условиями, а с возникновением государственности, когда уже стало очень тесно, никто не мог этого сделать без разрешения руководства империи.

Плотность населения является двигателем для двух процессов: миграций и усложнения социальных структур. Когда технологический прорыв, связанный с освоением животноводства, произошел в ограниченном с точки зрения однообразия ландшафтов и возможных видов деятельности районе, то повышение плотности населения привело к миграциям из этого района в соседние со сходными, хотя и отличающимися природными условиями. Это расселение по соседним районам было возможно, поскольку не требовало существенного изменения технологий, но при этом заметно расширило набор продуктов, производимых человеком. Повышение же плотности населения в более обширной области, где люди уже занимаются различными видами деятельности, привело к торговле, общественному разделению труда, возникновению городов и государственности. При этом усложнение социальных структур началось еще при демографическом давлении в регионе, не требовавшем расселения из него, поэтому весь остальной мир и пустовал.

К этому времени демографическое давление в степи достигло величины, уже требовавшей расселения. Но пока до этого не дошло, здесь начинают формироваться законы, сдерживающие прирост населения. К примеру, можно сравнить традицию бракосочетания христиан и мусульман, потомков кочевников. У христиан невесте дается приданное, и гостями дарится еще куча подарков, т.е. создаются благоприятные экономические условия для быстрого прироста в семье, у мусульман молодая семья наоборот экономически ослабляется выплатой калыма за невесту, да и вообще само создание семьи этим сильно усложняется. Т.е. покупка невесты, превращение женщин в товар и, как следствие, гаремная форма семьи происходят из родовых традиций, усугубленных государственными механизмами сдерживания прироста населения. Из-за избыточности населения в этой культуре вообще произошел сдвиг в сторону культа смерти. Наиболее почитаемым в это время становится ангел смерти – Израил (мусульм.). Появились религиозные направления массовых самоубийств; чрезмерно суровые наказания за какие-либо нарушения, повышенная догматичность и приверженность традициям, непримиримость к любому инакомыслию; быть может, даже и человеческие жертвоприношения. Такие исторические следы остались у американских индейцев, а также в индийских эпосе и традициях, к примеру, сожжение вдовы на погребальном костре мужа (далее будет показано, что все эти народы вышли с Поля). Вероятно, существовали и другие, более жесткие нормы, сдерживавшие прирост населения. История происхождения Мусы (библ. Моисея), ребенком обреченного на смерть, вероятно, не вымышлена евреями, а реально имела место в низовьях Волги.

Второй существенный процесс, происходящий на Руси – это развитие идеологии служения и долга и Царства Божия после смерти. При этом за прошедшее время и в связи со сменой нескольких поколений эта религия становится господствующей в народе, превращается во внутреннюю народную идеологию. В принципе только на Руси в это время была освоена технология крупного литейного производства, колоколов и пушек. Звонить в колокола, славить Бога – это становится этническим признаком, относимым к оседлой части населения империи. Отсюда происходит название “славяне”. Одновременно с этим развивается и религиозная идеология Константинополя. Причем идеологически эти направления достаточно сильно различаются между собой, и при всем этом Константинополь претендует на первичность, т.е. большую достоверность в идеологическом споре. Русское духовенство объявляет все религиозные направления, происходящие из Константинополя, жидовствующими (официальный термин) и начинает проявлять большую заинтересованность в том, чтобы заткнуть рот конкурентам. При этом руководство империи отлично понимает, что русская религия – это один из ключевых элементов, цементирующих государство, и поэтому в принципе поддерживает такие настроения духовенства.

Весь остальной мир остается языческим. У культа загробного мира нет никаких шансов мирно выиграть идеологический спор с вакхическими культами в небольших городах и селениях Европы, поскольку от тех в экономике, полностью привязанной к сельскому хозяйству, есть хоть какая-то практическая польза. За прошедшее столетие после первого похода население значительно выросло. Развились товарно-денежные отношения. Увеличилось число городов. Вопрос сбора дани с них необходимо было ставить на постоянную основу, сажать в каждом городе представителей империи. Европа развилась, и завоевание стало экономически обоснованным.

Таким образом, к середине пятого века в государстве назрела демографическая, экономическая и идеологическая потребность в совершении нового глобального завоевательного похода с постоянным покорением завоеванных территорий. Обсуждение и принятие решения о походе проходит в столице империи – Ярославле. Основная инициатива исходит от кочевников. Руководителем похода назначен Муса. Первый удар планируется нанести по Константинополю. Официально объявленная цель похода – пресечение жидовствующих ересей и освобождение от жидов гроба Господня. При этом в народе все это поддерживается традиционной нелюбовью к константинопольским жидам. Так начинается Крестовый поход. Муса выводит из Египта людей Израилевых, слуг ангела смерти.

Рассматриваем логику завоевания во время Крестового похода. Муса получил разрешение царя на поход, как честный вассал, и главное, у кочевников не было крупного литейного производства, пороха и, следовательно, своей артиллерии. Уходя с Руси, он получил ее и квалифицированную обслугу из числа славян.

Сразу по ходу сделаем одну логическую проверку. Уходил Муса в поход из Ярославля на Пасху, т.е. приблизительно в середине апреля (поверим в этой части еврейским источникам). Константинополь взят штурмом 29 мая 453года (1453г.тр.и.). На штурм потребовалось несколько дней. Переход от Ярославля до Константинополя – 2000 км по прямой, т.е. около трех тысяч километров пути. Средняя скорость в пути около семидесяти пяти километров в день на протяжении сорока дней. Этого не выдержит никакое войско, даже конница, не говоря уж о пехоте, обозе, артиллерии. Чисто технически на пределе разумных человеческих и организационных возможностей проходит единственный, но и самый естественный вариант. В Ярославле Муса получает только царскую грамоту и на сменных лошадях во главе небольшого конного отряда своих соратников и курьеров, проездом через святое место Иерусалим сначала отправляется в Тулу, традиционную кузницу русского оружия. Там на парусные корабли грузит артиллерию, обслугу, пехоту прикрытия и по Дону (Тула расположена на притоке Дона) и Черному морю отправляет их под Константинополь к месту встречи, со средней скоростью около двухсот километров в сутки. Пока шла погрузка артиллерии, курьеры и подчиненные военачальники на сменных лошадях скакали к месту размещения конницы кочевников (ориентировочно – низовья Дона и Днепра). Несколько дней – на сборы почти отмобилизованных войск, потому что похода ждали, но не знали результатов переговоров в столице. После этого конница с легким обозом по уже подсохшим дорогам отправляется в обход Черного моря через Балканы к Константинополю.

С военной точки зрения все логично и технически осуществимо, хотя требует идеальной организации, но в этой связи возникает вопрос: кто же такой Муса? Старец-пророк, отшельник, давший Второй закон, соизмеримый с учением Исы, или молодой талантливый государственный деятель, способный провести сложные переговоры, спланировать и блестяще организовать военную операцию и почти без отдыха проскакать на коне три тысячи километров? Получается второе. Тогда в чем же его учение? Думаю, что первоначально все его учение – это ставшая позже легендой стандартная речь средневекового полководца перед боем. В этой речи содержится, во-первых, положительная характеристика своего войска, во-вторых, отрицательная характеристика противника, в-третьих, напоминание о дисциплине и запрещение употреблять спиртное перед боем, в-четвертых, обещание отдать город на разграбление на несколько дней, в частности, каждому воину – много женщин в завоеванном городе. Причину озабоченности кочевников этим вопросом выше мы видели. В один ряд с Исой его ставит уже существенно более поздняя традиция. Но в этой связи можно напомнить, что сам Иса – это тоже не пророк, владеющий оккультным знанием, а государственный деятель, царь Константинополя.

После того, как взят Константинополь и в качестве военного трофея достался почти весь торговый флот, часть армии дробится на множество отрядов и флотилии кораблей с этими отрядами расходятся из Константинополя по торговым маршрутам. Так что появление казаков, хазаров, ордынцев, иванов и т.д. в городах, расположенных на реках бассейна Средиземного моря и в других самых отдаленных уголках Западной Европы, в течение этого же 453 года технически вполне реально и стратегически оправдано. Вот откуда в западных летописях конца Столетней войны (1337 – 1452гг.тр.и.) появляется Жанна Д`Арк (Иван-ордынец, хазар). Одновременно с этим с Руси продолжают прибывать значительные контингенты пополнения. Происходит колонизация свободных пустующих земель в соответствии с профессионально-культурными навыками и природными ландшафтами. В течение нескольких лет колонизуется Балканский полуостров. В частности, в это время с Руси, из зоны так называемого рискованного земледелия, переселяется значительный контингент славян на Балканы, в район современной Югославии, в один из самых благоприятных для земледелия районов мира. Балканы действительно, как и написано в традиционной истории, становятся основным местом концентрации сил крестоносцев для будущих Крестовых походов.

В отличие от первого завоевания Крестовый поход качественно меняет экономику. Разгромлен и захвачен Константинополь, экономический центр Западной Европы. Реквизирован торговый флот для военных нужд. Прежнего населения в Константинополе не осталось. Сам город и всю Малую Азию занимают тюрки, бывшие кочевники, до того жившие, по большей части, натуральным хозяйством, с минимальным товарообменом и с общей относительно низкой культурой. Хотя у них один из самых древних языков, но он явно отстает в развитии и пока без собственной письменности. Официально запрещается ростовщичество и обращение в рабов исповедующих ислам, однако коренное население Константинополя и Малой Азии по причине сопротивления (город брался штурмом), другой религиозной конфессии и общей нелюбви к жидам обращается в рабов. Небольшая, но самая зажиточная, часть жидов и те, кто отсутствовал по торговым делам, успевают сбежать. Жиды разбегаются по своим торговым филиалам, но Крестовый поход достает их везде. Некоторое время спустя преследование жидов и жидовствующих ересей распространяется на весь район Средиземноморья, постепенно покоряемый тюрками. В результате большая их часть вынужденно мигрирует в северные районы Европы, унося туда свои спасенные капиталы и технологии. В Бургундии в это время господствует хуторное, практически полностью натуральное хозяйство. Но плотность сельского населения достигла некоей критической величины, когда экономически оправданным становится товарообмен и начинается разделение труда, появляются города. Приход сюда жидов с инвестициями, торговой культурой и технологиями, которые раньше было неинтересно развивать здесь, а выгоднее было доставлять товары из Средиземноморья, резко ускоряет процесс общественного разделения труда и градообразования. Приблизительно в течение двадцати лет после начала Крестового похода здесь, как грибы после дождя, начинают появляться новые “бурги”. В это время и возникает название “Бургундия”, на тот момент – окраина цивилизации. (“Ундия”, вероятно, от немецкого “ende”-конец. Полагаю, что England - Англия первоначально была Endland, т.е. окраиной).

Руководство империи намечает план покорения этого обширного региона. Наступление на Бургундию планируется четырьмя стратегическими колоннами, три из которых уходят с Руси и Балкан в западном и северо-западном направлениях, одна – из Константинополя морем. Основные силы константинопольской колонны через Гибралтарский пролив перебрасываются в Западную Европу и оттуда наступают в восточном направлении. Часть завоевывает Пиренейский полуостров, часть высаживается на юге современной Франции и развивает наступление на север. Очевидно, что координация взаимодействия с константинопольской колонной будет затруднена. Поэтому для нее заранее намечен конечный рубеж. Это меридиан, соответствующий приблизительно седьмому градусу восточной долготы, пересекающий всю Европу с севера на юг. Южная, главная русская колонна из Югославии движется вверх по Дунаю и с плацдарма западнее Вены, развивает наступление в западном, северо-западном и северном направлениях до границы раздела с константинопольской колонной на западе и морского побережья на севере. Центральная русская колонна наступает из Украины на Белоруссию, Польшу, Литву, Латвию. Северная колонна финнов наступает на Эстонию и Скандинавский полуостров, по большей части пустовавший к этому времени. Все географические привязки сделаны по современной карте.

Бургундские войны продолжаются с 474 по 477гг. (1474-1477гг.тр.и). Три – четыре года для подобного завоевания при подавляющем военном превосходстве – вполне реальный срок. Кроме этого, в традиционной истории есть еще одно событие, спрятанное географически, которое при правильном прочтении подтвердит дату окончания войн. Это Стояние на Угре 480г. (1480г.тр.и.), после которого Русь полностью освободилась от Монгольского ига, перестав платить дань. На реке Угре встретились два войска, ордынское и русское, постояли на разных берегах и разошлись, не решившись на сражение. В моей версии это были не вражеские войска, а разные колонны одного войска, некий эквивалент встречи союзников на Эльбе во второй мировой войне, да и сама Угра была не рекой, а просто оговоренной границей (7 гр. в.д.), в летописях без огласовок – ГР.

В результате Бургундских войн к 480г. в Европе возникло несколько новых государств. Кастилия, подчинявшаяся Руси через Константинополь. Ее территориальный состав по современной карте: Португалия, Испания, Франция, Бельгия, Голландия, Англия; столица Лион (во Франции). Великая Финляндия, подчинявшаяся непосредственно Руси, по современной карте включала территории Швеции, Норвегии, Финляндии, Эстонии. Киевская Русь, подчинявшаяся непосредственно Руси, включала по современной карте территории Польши, Латвии, Литвы, Белоруссии, Украины; столица Киев. Государство со столицей Прага подчинялось непосредственно Руси и включало все остальные территории Центральной и Южной Европы, в том числе весь Балканский и Апеннинский полуострова. Ее основой были два дружественных народа, пришедшие с Руси – венгры и русские.

В этой связи интересен небольшой лингвистический анализ названий. Традиционная история считает венгров потомками древнего завоевания гуннов, или хуннов (царь Аттила), а по происхождению названий нет никаких разумных объяснений. Кроме этого, их относят к угро-финской языковой группе, т.е. когда-то они жили рядом. Их древнее название в этом ряду (финны, хунны, ханты, манси) выглядит вполне естественно и слух не режет. Древнее русское название этого народа – “угры”. Оно бы уже несколько хуже смотрелось в общем ряду их древних соседей. Полагаю, что это название более позднее и происходит от той самой первой границы на планете – Угры. Таким образом, получаем, что угры – это пограничники, те, кто стоял на Угре. И тогда все названия сразу становятся понятны. Венгрия – это Венская Угрия. Столицей этого государства, естественно, была завоеванная Вена, один из самых древних городов Западной Европы. Английское название Hungary – гунны-пограничники – тоже становится понятно. К 458г. (1458г.тр.и.) относится первое летописное упоминание о гусарах, конных венгерских войсках. А само слово “гусар” – это славянское произношение слова “хазар” (“гусь” по-тюркски “хаз”, или “каз”). Таким образом, “венгры, угры, хазары, гусары, гунны” – все это название одного кочевого народа, пришедшего в Центральную Европу с востока. Вторым государствообразующим народом были русские, или славяне, что происходит от “славить Бога”. Это в период Крестового похода, когда вся Европа была языческой, являлось важным этническим признаком. Отсюда средневековое название Пражского королевства Богемия (от Бог). А вся Пражская империя называется Пражской Русью, или Пруссией.

Крестовый поход создает предпосылки для великих морских открытий. Купцы на судах не плавали по непроверенным маршрутам, поскольку это экономически не оправдано. А военным кораблям был дан приказ поиска новых земель, новых путей в уже известные районы, создания карт. Сначала осваивается Средиземное море, колонизуются все острова, Апеннинский полуостров. На островах Средиземноморья, в Испании и Шотландии явно присутствуют родовые традиции, которые могли сложиться только на Поле. Чуть позже флотилии выходят на просторы Атлантики. Начинается период Великих географических открытий. Достигаются и колонизуются острова на севере Атлантики: Исландия, Гренландия и более мелкие. Найден путь вокруг Африки. Открыта Америка. Управление этим процессом идет из Константинополя. Название этого государства, подчиняющегося Руси – Порта Сияющая. Без огласовок PRTGL, GL – Галлия, т.е. сияющая. Поэтому почти все морские открытия в истории связаны с Португалией, но в современном историко-географическом понимании – это Турция. При этом порты базирования судов, плавающих за пределами Средиземного моря, естественно, тоже оказываются за Гибралтарским проливом. Возрастает роль портов в Атлантике. Вероятно, они были портами и прежде, отсюда их названия: Порту (современная Португалия), Бордо (современная Франция), все они первоначально были ПРТ. Аналогично чуть позже появляется несколько городов-портов в Англии и Голландии.

Великие морские открытия в конце пятого века качественно повышают стратегическое значение Кастилии, к тому же управление с Руси через Константинополь оказывается слишком неэффективным. В результате руководство империи меняет организационную схему подчинения. Кастилию вместе с ее заморскими владениями делают государством прямого подчинения Руси, империей, равной по статусу Сияющей Порте. Такую потерю Сияющей Порте необходимо компенсировать эквивалентными по значению территориями. Она получает за это Балканский полуостров и Индию. Обмен очень даже выгодный для Сияющей Порты. Но Балканы принадлежали Пруссии. В качестве более чем достаточной компенсации Прага получает в подчинение два крупных государства: Киевскую Русь и Великую Финляндию. По этому обмену видно экономическое и военно-стратегическое соотношение ценности названных регионов в это время. В результате изменения подчинения ставка руководства Киевской Русью перемещается из Киева в Варшаву (Возможно, Краков), ближе к Праге, на Вислу, реку Балтийского бассейна. Киевская Русь превращается в Великую Польшу от моря и до моря. До того Индия тоже была вассалом Руси. А с 526г. (1526г.тр.и.) к власти там приходят Великие Моголы, т.е. она становится подчиненной Сияющей Порте. В основном завоевание и расселение происходит с Поля, славяне же участвуют в покорении и колонизации только Пруссии (Балканы первоначально входили в состав Пруссии) и Индии. Так что, вероятно, название арийцы, которое в традиционной истории как раз и относится только к Пруссии и Индии, происходит от названия руссы, без огласовок РС. Это указывает на определенное превосходство славян над кочевниками в едином славяно-тюркском государстве.

Вся территория мира, за исключением самой Руси, оказывается поделенной между тремя ее вассалами. Дележ территории закрепляется набором договоров. Один из них носит название Тордесильясского договора между Кастилией и Португалией о разграничении заморских владений. Демаркационная линия по этому договору проходит через полюса на расстоянии 370 лиг (~2000 км) западнее самой западной части островов Зеленого Мыса (Запад Африки). Аналогичный договор делил Европу по границе (угре) между Кастилией и Пруссией. И похожая граница отделяла Балканы, принадлежавшие Сияющей Порте, от Пруссии. Организационно все это оформлялось и утрясалось в течение нескольких лет. Первая на планете государственная прусско-кастильская граница существовала с 480г., вероятно, договором оформлена после отделения Кастилии. Граница между заморскими владениями Кастилии и Португалии (Сияющая Порта) могла быть оформлена только после географических открытий и отделения Кастилии, что позволяет считать датой этого договора 494г. (1494г.тр.и.). Дата пограничного договора между Пруссией и Сияющей Портой (ПРТГЛ) может быть получена на основании не совсем логичного события в традиционной истории, захвата турецкими войсками Белграда в 521г. (1521г.тр.и.) без серьезных зафиксированных сражений. Никаких религиозных различий на этот момент нет. Все три империи исповедуют одну религию, территории переходят от одной к другой даже без намека на религиозные различия или проблемы. Границы строго оговариваются договорами только между государствами одного уровня, между Русью и ее вассалами строго оговоренных границ нет.

Сияющая Порта все это время колонизует свои владения в Азии и Африке. Эти территории до того не были заселены. Народами с Поля заселяются Персия, Китай, Япония, Монголия и т. д. Индию занимают славяне (арийцы). По этой причине она является прямым вассалом Руси. При этом, вероятно, многие близлежащие области, занятые кочевниками, тоже подчиняются Индии. Т.е. полная территория Индии вместе с ее вассалами, вероятно, значительно превосходила ее территорию начала двадцатого века. На американскую землю нога человека впервые вступила тоже только после Великих географических открытий; это был еще один народ, вышедший с Поля и подчинявшийся Кастилии. Таким образом, любые археологические находки на всех этих территориях не старше пяти с половиной веков. Клинопись на Ближнем Востоке и прочие письменные памятники – это следы создания письменности этими народами, которые, с одной стороны, имели достаточно древнюю культуру, но по большей части кочевую, которая не стимулирует развитие письменности. Только попадание в новые экономические условия, переход к земледелию, закрепление прав собственности на землю, создание собственной государственности создает потребность у этих народов в письменности. Те территории, где обнаружено древнее неслоговое письмо, однозначно, осваивались без участия славян, только выходцами с Поля. Они же должны были стать вассалами Сияющей Порты. А в Индии более развитое письмо благодаря культуре принесенной славянами. Состояние санскрита на этот момент должно практически полностью соответствовать состоянию русской письменности во время “Великого переселения Народов”, о котором идет речь.

В это же время начинается строительство Египетских Пирамид. Технология – бетонирование, заливка цементом подготовленной опалубки. Вероятно, это кладбище царей Сияющей Порты с традицией погребения, как у кочевников в курганах. Для Сияющей Порты такое кладбище при наличии технологии производства бетона экономически уже посильно. Первая пирамида, вероятно, для Мусы. Строят пирамиды рабы – семиты, выведенные из Константинополя. Поскольку завоевателям было оказано сопротивление (как известно, Константинополь брался штурмом), то все уцелевшие жители были обращены в рабов и отправлены на строительство Пирамид и освоение других пустынных территорий, куда по своей воле человек не пойдет. Вероятно, в традиционной истории этому соответствует Вавилонское пленение. Командуют этими рабами завоеватели тюркского происхождения – мамелюки. Никаких арабов на этих территориях нет. “Арабы” при написании без огласовок – это просто “рабы”, рабы тюрков-завоевателей. Вся специфика ситуации в том, что среди этих рабов были очень грамотные люди, в то время как у тюрок к этому времени еще не было своей письменности. Именно рабство не позволило провести реформу арабского языка, когда во всех других древних языках вводились огласовки. Заканчивается это рабство только несколько веков спустя по мере вытеснения турок с “арабских” территорий. И существенным этапом в этом стал разгром и окончательное физическое уничтожение мамелюков Наполеоном. На этом этапе истории рабы получают свободу и становятся арабами. Поэтому источники, называемые арабскими, обладают определенной спецификой. Они делались по приказу тюрок, т.е. значительная их часть не фальсифицирована, в отличие от христианских и еврейских источников, но после освобождения арабы “поработали” с помощью заинтересованных европейцев на придание достойного исторического имиджа своей нации.

Аналогичная ситуация и с другими африканскими территориями. Они по причине своей малой пригодности для человека осваиваются только с помощью рабов. В связи с этим можно сделать маленькую ремарку. Рабовладельцы Америки покупали негров для рабского труда, но даже не делали попыток поработить индейцев, хотя экономически это было гораздо дешевле. Индейцы были свободными людьми, и ничего хорошего из этого бы не вышло. А негры, которых они эксплуатировали на плантациях, на самом деле были не дикими свободными людьми, пойманными ловцами живого товара, а рабами с длинной рабской родословной. И торговали этим товаром в Африке не профессиональные ловцы негров, не вожди их же негритянских племен, продающие своих соплеменников за бусы и водку, а хозяева, владевшие этими рабами уже много веков. А чернокожесть – это продукт естественного отбора в рабских условиях Африки. Пары веков (смена ~ 10 поколений) для выведения чистого негроидного сорта людей, в условиях на грани выживания, более чем достаточно. Т.е. негры изначально по своему происхождению – раса рабов, выведенная в основном из семитов, и вполне понятно, почему дьявол у них белый.

Вернемся вновь к ситуации в Европе. Аристократия всего мира – это военачальники и воины с Руси. На пустовавших прежде территориях они оказываются вместе со своими народами и традициями, поэтому жизнь продолжается спокойно и без потрясений. На завоеванных территориях Бургундии аристократия оказывается среди другого народа с самобытной культурой, своими традициями, производственными отношениями, которые не поменяешь. Начинается ассимиляция русского этноса среди местного населения. Приблизительно в третьем – четвертом поколениях проявляются разрушительные механизмы. В основе их – экономические интересы аристократии, желание самостоятельности в условиях феодальной раздробленности, когда удельные князья обладают всей полнотой власти в своих уделах. На это налагаются определенные различия в народных традициях. И все усугубляется подстрекательской ролью жидов, крупным торговым и банковским капиталом, влияющим как на простых горожан, так и на аристократию. В Бургундии назревают центробежные тенденции. Через церковь, единственное средство того времени воздействия на народное мнение, начинает готовиться массовое выступление народа. Специально властями провоцируются еретические, критические выступления в адрес ортодоксальной церкви.

Ключом для понимания того, что происходило дальше, может служить разумная модель событий в центре империи на Руси. Официальная история называет срок правления Ивана Четвертого с 1547 по 1584гг.тр.и. Вероятно, это частичная фальшивка. Скоре всего, умер он действительно в 584 году, но от дел был отстранен гораздо раньше по причине психической болезни. Едва ли именем простого нищего мог быть назван храм в центре Москвы. Вероятно, Иван Четвертый с самого начала был психически не совсем здоров, отсюда его чрезмерная набожность. Он все время проводит в Иерусалиме, молясь, а не занимаясь государственными делами. В результате, чтобы Государь был в пределах досягаемости для государственных дел, ставка из Ярославля переносится в Иерусалим, на самое святое место на Руси, т.е. в Москву. После этого принимается решение выстроить здесь город. Так во второй половине шестнадцатого века начинает строиться святой город Иерусалим. Описание этого есть в Библии (НХ), оно точно соответствует Московскому Кремлю и никакому другому городу планеты. Вероятно, где-то незадолго перед 565 годом Иван Четвертый полностью отстраняется от дел по причине болезни и официально признанной недееспособности. Этому событию соответствует присяга подданных его малолетнему сыну. Официальным опекуном малолетнего Государя становится его мать. С этого момента политический курс определяет родственный клан жены Ивана Четвертого. Из-за юридических нюансов престолонаследия в этой ситуации на время возникает своего рода дворцовый переворот, нарушающий традиции местничества в государственной иерархии. Огромную власть получает простой боярский род Захарьиных, проводящий, вероятно, очень уж конфронтационную политику с основными боярскими родами. В результате обострения ситуации опекуны Государя вводят опричнину, т.е. фактически развязывают в стране гражданскую войну, начинают террор, физическое уничтожение своих противников. Русская армия оказывается обезглавленной. Русь на время теряет свое военно-политическое значение, выпадает из международного расклада сил.

Ослаблением Руси сразу пытаются воспользоваться вассалы Пруссии и Кастилии. После 565 года начинается серия военно-политических выступлений в этих империях с целью добиться самостоятельности. В Пруссии война длится, видимо, 569 – 584гг. В традиционной истории это соответствует спрятанным во времени Гуситским войнам (1419 – 1434гг.тр.и.). Так же во времени спрятано и Грюнвальдское сражение (1410г.тр.и.). Все: место, дата, участники событий и их цели – подлежит дополнительному уточнению. Богемия с Венгрией борются с непокорными вассалами, отсюда название войн – “гуситские”, от “гусар”. Отсюда же идея фальшивки “Ян Гус”, т. е. “гусар Иван”, что могло часто встречаться в описаниях событий. Войны страшно кровопролитные, и это понятно: идет борьба за власть, а не спор из-за каких-то абстрактных религиозных разногласий. В результате поражения славян выгоняют из Праги, венгров из – Вены. Эти районы в течение последующих десятилетий онемечиваются. Название “Австрия” происходит, вероятно, от “вест” (запад), т.е. первоначально это просто западная область Венгрии, которая по окончании войн расширилась и включила в себя Вену.

Несколько медленнее развивается ситуация в Кастилии. Здесь гораздо выше процент кочевников, т.е. людей более приверженных традициям и честных по отношению к клятвам и обязательствам. Начинается все, вероятно, в Голландии. Причем первые выступления умеренны и не опасны. Кастилия начинает их подавлять только к 572 году, отправив туда значительный контингент верных войск из Парижа, и почти сразу получает удар в спину, Варфоломеевскую ночь. Вероятно, в Париже происходит дворцовый переворот (или измена) и новая власть обещает горожанам отменить кучу налогов, если перебить сторонников Кастилии. Несмотря на это, Кастилия еще долго контролирует ситуацию, особенно на море и реках благодаря мощному флоту. Основные базы, вероятно, расположены в Англии. Это крепкий тыл. В Лондоне правит надежная династия из кочевников Шотландии. Естественно, Англия едина, деление на Англию и Шотландию этого периода – фальшивка. В 587 – 588гг. происходит дворцовый переворот в Лондоне и Кастилии наносится очередной удар в спину. Она теряет большую часть флота в английских портах. Результаты дворцового переворота не признает знать Шотландии, начинается столкновение на этой почве, которое и приводит к длительному последующему противостоянию между Англией и Шотландией. В результате все равно побеждает Лондон. Но это сказывается на дележе Кастильского наследства. После окончательного разгрома Кастилии почти все территории империи достаются Франции. Англия успевает кое-где только “к шапочному разбору”. Так на территории Франции появляются первые английские колонии – оплот протестантства, позволивший позже придумать фальшивку с гугенотами, еретиками с юга. Вся ересь шла только с севера, из Бургундии. Остатки кастильцев оттесняются в горы Пиренейского полуострова, где войны могут тянуться до бесконечности. При дележе наследства есть более лакомые куски, надо спешить с ними, поэтому добивать кастильцев неинтересно, у победителей не доходят до этого руки. Позже начинается дележ заморских владений.

Чтобы понять, как происходила фальсификация истории, надо разобраться с тем, что такое Ватикан. Никаких центров по управлению религией или религиозными вопросами в империи не было. Ватикан – это походная ставка имперских царей. Просуществовав несколько веков в многонациональном государстве с разными языками и разным уровнем развития народов, она имела много различных названий, среди которых нас будут интересовать не официальные, а именно народные, засевшие в людской памяти, традициях. Религия в политическом плане – продукт сугубо ширпотреба, рассчитанный на наименее образованную людскую массу для управления ее настроениями, симпатиями и антипатиями. Любое руководство всегда грамотнее и прагматичнее. Войн за веру не бывает. Причины всегда иные, более приземленные, а пушечному мясу, естественно, предлагаются объяснения, ему доступные и определенным образом настраивающие, вроде религиозных противоречий. Поэтому, решив создать религиозный центр, фальсификаторы апеллировали к народной традиции и памяти. Народное название царя по-русски “царь-батюшка”, у военных – распространенное название “батька” и т. д. У кочевников – “хан”. Таким образом, “Ватикан” – это “Батя – Хан”. Реального хана с именем Батый никогда не было. Отсюда и перевод – “Папа” (Римский).

Ситуацию в двух империях – вассалах Руси мы видели. А на Руси к власти через сложную борьбу добирается династия Романовых. Любому здравомыслящему человеку ясно, что власть просто так не отдается, за нее дерутся и при этом все средства хороши. Достаточно взглянуть на ситуацию сегодня в России. Разоренная, нищая, разрушенная страна, в которой почти все уже разворовано – и ненасытная свора, дерущаяся за власть. Причем, речь идет об очень ограниченной власти, а что уж говорить об абсолютной наследственной. Поэтому версию о добровольном избрании на царство Михаила Романова, в принципе не проходившего по всем династийным нормам, надо сразу рассматривать как легенду. Простые бояре, оказавшиеся в родстве с царями через жену царя – это очень слабый довод в династийных рейтингах. В государстве, где большая часть населения – кочевая, т. е. вообще относилась к женщинам, как к товару, такие схемы – явная фальшивка (во время Реформации в Европе много новых династий пришло к власти через женщин; похоже, что все их истории фальшивые). Поэтому династия Романовых, пришедшая к власти незаконно, через преступления, заинтересована в том, чтобы скрыть все следы. Во-первых, ей надо показать, что династия Рюриковичей прервалась естественным путем без их участия. Во-вторых – слепить исторический прецедент подобного, только лишь через родственную связь по женской линии, восшествия на престол (история Годунова – тоже фальшивка). В-третьих – избавиться от кочевников в управлении государством, поскольку они-то уж точно этого не поймут. У любого хана по много жен, и если родственники каждой вздумают оспаривать права его законных наследников… Поэтому у западноевропейских реформаторов после 613г. (1613г.тр.и.) появляется очень заинтересованный в искажении истории партнер на русском престоле со своим мотивом. Фальсификация на государственном уровне может быть выполнена так, что никакая экспертиза ничего не установит, а тут общий интерес (мотив) у правителей всех государств цивилизованного мира; поэтому и мотив, и средство, и возможность для искажения истории в период Реформации у заинтересованных сторон были.

Есть один реальный противник, который мог бы помешать переписать историю – это последний уцелевший вассал Руси, Сияющая Порта. С ней начинаются переговоры на эту тему, но безрезультатно. Потомки Мусы, руководителя Крестового похода, не признают выскочек, стоящих в династийных рейтингах значительно ниже их и нарушивших все основные законы и традиции. Однако есть одно серьезное “но”. Уровень культуры у тюрок значительно ниже. К этому времени турецкая аристократия говорила в основном по-русски, тюркский язык был без письменности, естественно, еще не было печатного станка. Набор документов, позволяющий оспаривать историю, который был в распоряжении Константинополя, тоже более чем скромный по сравнению с архивами Западной Европы и особенно русскими. Поэтому русская походная царская ставка, в простонародье именуемая “Батя – Хан”, перемещается в Вену вместе со своей канцелярией и основными русскими архивами, где и начинается работа по фальсификату. Искать библиотеку Ивана Грозного в России бесполезно, она ушла на Запад для этой работы, и ее уцелевшие остатки должны храниться сегодня в Ватикане.

В традиционной истории этой работе соответствует Авиньонское пленение пап (март 1309 – январь 1377гг.тр.и.). Так что полагаем, что длится этот процесс 68 лет, т. е. здесь сменяется не одно поколение историков, да и ситуация в мире за это время тоже успевает кардинально поменяться. Если исходить из того, что без Романовых эта работа идти не могла, то вероятная дата ее начала – март 614г., окончание – январь 682г. Конечная дата идеально ложится на два события в традиционной истории. Во-первых, отмена местничества и уничтожение разрядных книг в России (12 января 1682г.тр.и.), где были записаны все назначения в государстве начиная с пятого века. Во-вторых, создание священной антитурецкой лиги (1684г.тр.и.).

Работа эта велась не в Авиньоне, а в Вене. Без огласовок названия совпадают. Когда работа только начиналась, то она представлялась проще, чем оказалось на самом деле. Первая концепция возможной фальсификации, вероятно, была представлена на суд заинтересованных сторон через несколько лет после начала работы. По ее результатам вспыхнула общеевропейская так называемая Тридцатилетняя война (1618 – 1648гг.тр.и.) пересмотра итогов дележа наследства мировой империи. Это в результате заставило стороны перейти к выработке более согласованной концепции. Основные требования к концепции создаваемой истории понятны. Коротко сформулирую их.

1. Необходимо спрятать следы мировой империи и ее трех империй-вассалов. Сияющую Порту объявляют государством турок, непонятно откуда взявшихся без каких-либо династийных привязок к остальной цивилизации. Остальные империи стирают из истории, прячут даты их создания и распада. Максимально принижается исторический статус Сияющей Порты, совершившей почти все географические открытия, делившей мир по договорам с другими империями. Из захолустной испанской провинции на Пиренейском полуострове с центром Порту (отделилась в 1640г.тр.и.) делается Порта Сияющая, Португалия, дубль настоящей Сияющей Порты. По традиционной истории эта Португалия успела побывать колонией Испании, а Тордесильясский договор между ними о разделе мира действовал еще более ста лет и после этого. Странно. Дыр и недоработок в фальшивой истории хоть отбавляй. Но 640г., вероятно, соответствует времени, когда эта часть истории была утверждена и Испанию вынудили дать вольную Порту вместе с определенным набором заморских территорий.

2. Необходимо создать разумную по длительности династийную историю всей Европы, причем этот вопрос исключительно тонкий, поскольку влияет на условия наследования в некоторых случаях, к примеру, если в каком-то государстве нет наследников. Именно неувязки здесь, вероятно, и вызвали на первом этапе войну.

3. Вся аристократия Европы отмеряет свою родословную от Крестовых походов. Поэтому необходимо сохранить их в истории, но сделать разумными по целям, срокам, географии. Здесь начинается полный произвол. Никаких поводов, кроме религиозных, естественно, придумать невозможно. Отсюда необходим координирующий в масштабах всей Европы религиозный центр. Так в истории возникает Ватикан с колоссальными, явно противоречащими здравому смыслу, возможностями и влиянием. Чтобы не возникало дополнительных проблем с согласованием историй, объект Крестовых походов выносится на необитаемые прежде территории. Война за Гроб Господень идет с неверными, сарацинами. Арабов пока еще нет в истории, они появятся только более ста лет спустя после разгрома мамелюков. На этот момент они просто рабы, большая часть уведенного в плен народа семитов, давшего миру Иисуса. После оформления арабов в отдельную нацию нишу народа, давшего христианство, займут потомки жидов, тоже оформившиеся в отдельную самостоятельную нацию евреев. Таким образом, это самые молодые нации планеты из Старого Света. И еще в девятнадцатом веке многие западные историки были посвящены в суть проблемы фальсификации истории и продолжали выполнять социальный заказ своих правителей.

4. На Руси необходимо объяснить присутствие большого количества кочевников, в том числе и во властных структурах, и создать к ним негативное народное отношение. Так появляется историческая теория о монголах-завоевателях, пришедших с востока, жертвой которых становится Русь, спасшая от них остальной мир. А период создания русского государства в основном относится на правление Ивана Четвертого. Так появляются походы к Казани (1552г.тр.и.) и Астрахани (1554г.тр.и.).

5. Необходимо навести определенный логический порядок с возникшими конфессиями христианства, причем так, чтобы не вызвать народных выступлений, особенно на Руси. Украина отпала от Польши именно по этой причине. Необходимо также создать историю возникновения христианства и распада его на разные конфессии. В сочетании с пунктами 2 и 3 этот пункт требует значительно растянуть историю, чтобы уместить набор возможных событий. Решено все текущие даты увеличить на тысячу. Часть исторических событий тоже сдвинуть на эту тысячу, а часть оставить с настоящим сроком, чтобы разнести их во времени. На эту тысячелетнюю сдвижку еще накладывается набор временных сдвигов вроде переноса Гуситских войн, Грюнвальдского сражения, Авиньонского пленения и т. д. Чтобы проще осуществить этот тысячелетний сдвиг, не вызвав лишних проблем, сначала решено во всех странах перейти на летосчисление от сотворения мира. Причем здесь возникает путаница от страны к стране, а через значительное время делается новый переход на летосчисление от Рождества, но уже с тысячелетним сдвигом. Вероятно, идея тысячелетнего сдвига рождается не сразу, а по прошествии значительного времени после начала фальсификации.

6. Необходимо создать новые религиозные материалы, в которых будут частично и новая теория, и новая история, и новая география. Под все это создается и новая нация, давшая миру Иисуса. Материалы для ее создания в основном берутся из стертой истории русского государства. Так возникает еврейский вариант Библии. Естественно, во всех этих теориях многое изменено, подтасовано, искажено и далеко не все гладко. В частности, основательно меняются значения слов. Так “жид = торговец” превращается в имя собственное “Иуда”, весь народ – в нацию “иудеи” со значением “славящие бога”. Так самый корыстный, бездуховный народ становится божьим народом. Вывеску можно поменять, а сущность – сложнее. Израильтяне, т.е. слуги ангела смерти, наиболее передовой фанатичный отряд крестоносцев, преследовавший жидов, становятся самим еврейским народом, выведенным из Египта, а руководитель Крестового похода – еврейским пророком и т. д. Появляется новое еврейское слово Христос, означающее “Спаситель”, созвучное слову “крест”; соответственно религия становится христианством.

Таким образом, видно, что при создании фальшивой истории у историографов было не очень много степеней свободы. Вариант, который они создавали, в значительной степени был предопределен настоящей историей и набором проблем, которые им предстояло обойти. Работа по переделке летописей и других документов была выполнена колоссальная. Кроме этого, готовится набор фальшивых публикаций, версий истории, приписываемых более ранним историкам. Новые Хронологи постоянно ссылаются на Иосифа Скалигера (1540 – 1609гг.тр.и.). Несложно видеть, что он не участвовал в этой работе. А Дионисий Петавиус (1583 – 1652гг.тр.и.) вполне мог быть среди первого поколения историографов-фальсификаторов и делать фальшивки от имени учителя.

Но вслед за историками-фальсификаторами в эту работу после опубликования фальшивой истории включается вся аристократия и интеллигенция Западной Европы. Фактически весь восемнадцатый век в проблему еще посвящено все грамотное население. Физик И. Ньютон тоже участвовал в обсуждении. Люди играют в эту игру по разным причинам. Здесь и социальный заказ правителей своих государств, и патриотический долг, и определенный корыстный личный интерес. По заказам аристократии создается множество произведений искусства и культуры на темы новобиблейские и античной мифологии, с вкраплениями новых элементов истории, сражений, где якобы участвовали их предки, и т. д. Появляется колоссальное количество мистификаций, розыгрышей, иных подделок под древность с модными темами того же толка. Позже “любовь” к розыгрышам и мистификациям перекочует и в Россию, но в отличие от России в Европе эта игра разворачивалась не просто так, не из любви к искусству. Одна из таких грандиозных мистификаций, привлекающих внимание до сих пор – это работы Мишеля Нострадамуса (1503 – 1566гг.тр.и.). Мало того, что в приписываемых ему работах даны слишком конкретные прогнозы, особенно на фальсифицированный период, но он зачем-то занимался проверкой прошедшей истории (видимо, это было актуально) и полностью ее подтвердил через свое видение и астрологические расчеты. Между прочим, официальная послереформационная история сильно отличается от современной. Это, к примеру, подтверждается литературными произведениями. По культурно-техническим описаниям в “Фаусте” видно, что Гете (1749 – 1832гг.тр.и.) Троянскую войну относит к средневековью, а не к античности в нашем современном понимании. В произведениях Вильяма Шекспира (1564 – 1616гг.тр.и.) есть чернокожие мавры, но нет даже упоминания об арабах. Подавляющая часть его произведений – это приписываемые ему пьесы конца семнадцатого – восемнадцатого веков, в которых уже присутствует множество послереформационных элементов культуры. Отсюда специально раздуваемые слухи о том, что не все его пьесы найдены и некоторые постепенно “находились”. Естественно, такая реклама очень даже выгодна театрам, ставящим их, и не возбранялась властями, а, наоборот, поддерживалась. Такая же фальшивка и первая Библия первопечатника Гутенберга (~1394 – 1468гг.тр.и.), опередившего реального первого печатника Ивана Федорова (~1510 – 1583гг.тр.и.) на столетие. Не могло в этой области, имеющей огромное идеологическое значение, быть такое техническое отставание, даже если встать на позицию официальной истории. Страна, отстающая технически на сотню лет, мгновенно превращалась в колонию. А фирма, ведущая свое происхождение от Гутенберга, выпускающая полиграфическое оборудование, имеет и сегодня ощутимый рекламный выигрыш от такой удлиненной родословной. И этот список можно продолжать и продолжать.

Темы античности и новобиблейские активно муссируются в западной образованной среде. Знание в этих областях становится обязательной для всех нормой культуры. Так античная мифология получает дополнительный импульс к развитию. Сегодня одним из психологических доводов, подтверждающих древность греческой культуры, является развитость ее мифологии. Аналогично в этот же период развивалась и германская мифология. А вот, к сравнению, славянская мифология более примитивная и слаборазвитая. Значит, и нация отставала в развитии в древности. Ясно, что в то время такая логика ширпотреба вполне проходила. Но самое забавное, что в современной научной среде историков эта ущербная логика проходит до сих пор. Гораздо естественнее считать развитость, совершенство и т. д. признаком молодости, недавней переработки в условиях уже более высокой культуры. А недоразвитость славянской мифологии – это как раз и есть признак ее древности, создание в более низко-культурной среде, усугубленное длительным сроком затирания и наслоениями других эпох. Русскую дохристианскую культуру силой уничтожали в несколько раз дольше, чем западную; она описывала события гораздо более древние с отсутствием войн, и никто ее специально не раздувал путем мистификаций. Если уж говорить о соревновании в этой области, то самая развитая мифология – это индийская. Она по объему и красочности во много раз превосходит и германскую, и греческую. А все дело в том, что создавалась она еще позже и сразу же рассматривалась и европейцами-колонизаторами, и местной элитой как памятник культуры.

А после того, как стало видно, насколько поменялась история и вообще культура, становится понятна и русская история в связи с церковным расколом (1653г.тр.и.). В правление Алексея Михайловича, фальсификаторами уже в общих чертах создана историческая и религиозная концепция. На это указывает завершение Тридцатилетней войны (1648г.тр.и.). Однако опубликование такой истории на Руси в это время еще нереально, поэтому проводится первый умеренный тест церковного руководства на готовность к изменениям под диктовку власти. Вносятся действительно небольшие чисто церковные изменения, о которых официально объявлено во всеуслышание. А после того, как церковная оппозиция уничтожена и сложилась цельная концепция, уже в правление Петра Первого, начинается основной раскол с фальшивым идеологическим материалом, идущим из Западной Европы, с собиранием и уничтожением старых книг, с массовыми бегствами и самосожжениями староверов. Ясно, что такие потрясения из-за пустяков не бывают. Величайший национальный герой, оболганный победившими противниками, продолжавший до конца уже безнадежную борьбу с государственной изменой на высшем уровне – это протопоп Аввакум. Романовы уничтожили русскую культуру и историю в интересах своей династии. И самое интересное в этом, что ничто не проходит бесследно, за все приходится платить. Марксизм, вообще революционные теории, опирающиеся на идею эксплуатации, есть следствие фальшивой исторической концепции. А Октябрьская революция к тому же явилась следствием созданной ими после незаконного прихода к власти государственной системы. Так что итог этой династии вполне заслужен и естественен с точки зрения каких-то глобальных принципов, лежащих в основе мироздания.

Оказавшись в конфронтации со всеми участниками сговора, включая Россию, Сияющая Порта вынуждена была сама решать свои религиозные вопросы. Стала нужна своя самостоятельная религиозная конфессия, не ориентирующаяся в этом вопросе ни на кого. Центром ее, естественно, стал Константинополь, но требовались и своя священная книга, и своя религиозно-философская система. Этого ничего не было; более того, не было и просто грамотных, способных на эту работу тюрков. В государстве был контингент славян, кроме того, вся турецкая аристократия в это время еще свободно говорила по-русски, но выполнить такую работу мог, вероятно, только представитель духовного звания. А таковых, вероятно, не было, кроме того, необходимо стало уходить от русского языка и по возможности узаконивать традиции кочевников. Поэтому вынужденно такая работа поручается относительно грамотному рабу, которых к этому времени в стране тоже осталось мало. По высочайшему повелению он, вероятно, снимается с каких-то тяжелых работ в Мекке, переселяется в Медину (622г.=622г.тр.и.). Ему создаются идеальные условия для работы и предоставляются все имеющиеся весьма скромные архивные материалы Константинополя. Это неполные летописи, судебный и городской архивы, протоколы инквизиций и т.д. На основании этого очень скромного библиографического материала к 632г.=632г.тр.и. создается книга, которая в результате включает в себя религиозные нормы, элементы гражданского кодекса, религиозные и исторические легенды и т.д. Она фактически на многие годы становится единственным документом, регламентирующим все стороны жизни своих приверженцев. Соответственно официально узакониваются традиции кочевников, которые до того и так были в употреблении. Название “ислам” сохраняется, в идеологии тоже никто не пытается проводить реформу. Главным героем становится Муса, который разносил идеи Исы, наказывал неверных, карал тех, кто не внял правильному учению. В тексте Корана нет даже минимального намека на то, что Муса – это старец, пророк, идеолог учения. Он воспринимается именно, как правитель, у которого есть право казнить или миловать, карать за вероотступничество или невосприимчивость к правильному учению. Соответственно приверженцы этого учения называются муслимы (араб.), поклоняющиеся Мусе (Мус+лм). Отсюда же татарский вариант _ “мусульмане”. Естественно, для своего народа рабов, а позже арабов, автор произведения Мухамад становится национальным героем, легендой. Хотя произведение по уровню культуры значительно отстает от своего времени, соответствуя приблизительно времени Крестового похода, когда семиты и были обращены в рабов. Реформационные Евангелия, сделанные ненамного позже, по уровню культуры уже заметно выше.

Первоначально территория Сияющей Порты сохраняется в неизменном виде. Причем кочевники, оставшиеся на территории России, поскольку Романовы сами идут с ними на конфронтацию, вынуждены ориентироваться на Константинополь и в результате все как бы принимают ислам (не переходят в христианство), и соответственно христиан начинают рассматривать как предателей, вероотступников. В принципе то же самое происходит и с другими провинциями Сияющей Порты, которые заселены выходцами с Поля. Однако в условиях отсутствия священной книги, философской идеологической школы, храмов эта система не воспроизводится со временем. Те районы, которые территориально близки к Сияющей Порте, в конечном итоге оказываются в зоне создаваемого ею идеологического пространства со своей священной книгой и системой богослужения. Те же, которые дальше (Япония, Китай, Тибет), оказываются идеологически оторванными, и религиозная система начинает сама видоизменяться. Промежуточное состояние в этом смысле занимает Индия. Наиболее грамотная руководящая часть общества, а также более западные районы, успевают присоединиться к традиции ислама; отсталая, неграмотная масса оказывается под влиянием меняющейся идеологии, лучше соответствующей складывающимся местным традициям и обычаям. Индийское руководство пытается приостановить этот процесс, вводится запрет на духовную работу для всех, кроме наследственной варны (касты) священнослужителей. Но Индия к этому времени уже попадает под власть Англии, которая, естественно, не заинтересована в усилении здесь ислама и делает все для его ослабления, специально поддерживая альтернативные учения (принцип: разделяй и властвуй). Так создаются условия для возникновения буддизма. Буддизм в Индии – это ересь в рамках ислама.

Образ Будды – собирательный образ, складывающийся из множества легенд, берущих свое начало вдали от Индии. Прообразами принца Гаутамо, ушедшего от дел и ставшего нищим Шакия Муни, в принципе, являются два исторических лица: во-первых, царь Иса, надевший на себя рубище; во-вторых, царь Иван Четвертый, ушедший от дел и ставший нищим Василием Блаженным. Как и в случае с Исой, идеологическое наполнение учения происходит на уровне местной философии своего времени. С одной стороны, эта среда значительно отстает по уровню культуры от европейцев, а с другой – в ней все же есть отдельные лица, знакомые с европейской культурой и наукой. Поэтому создаются образцы мысли, соответствующие уровню цивилизации этого времени. В частности, во время Авиньонского пленения на одном из соборов рассматривался вопрос о включении в христианство идеи реинкарнации. Поскольку проблем с историческими состыковками и общими конфессиональными вопросами было и так достаточно (в частности, были сложности с тем, что считать ересями, что – традиционным учением), то решили эту прогрессивную, но явно еретическую идею отмести, хотя идеологические недостатки правового подхода в христианстве отцы церкви уже видели. В новых религиозных учениях таких сдерживающих политических факторов нет, и потому в буддизме утверждается идея реинкарнации.

Вообще возникновение различных “древних” религий связано с европейской колониальной политикой. Вероятнее всего, ученые-европейцы, занимавшиеся этими вопросами, были честными энтузиастами своего дела, находившими в местных условиях какие-то следы философских течений, а потом уже сами достраивали версии с учетом своей научной европейской культуры и избытка восторженности. Возвращаясь в Европу, они и создавали образцы философской мысли, которой, скорее всего, не было в первоисточниках. Именно отсюда в Европе колоссальный интерес и даже увлечение восточной культурой, возникшие в конце восемнадцатого века и продолжающиеся в какой-то степени до сих пор. Научная атеистическая мысль ограничена в своих возможностях значительным скепсисом. Западная религиозная мысль зажата канонизированными догмами. И только восточная религиозная мысль оказалась свободной от этих недостатков, причем значительно дополненной европейской научной культурой. А шел весь этот процесс, целенаправленно управляемый политиками, привлекающими в колонии нужных ученых и дающими им соответствующие возможности для работы. Одновременно с этим шел и процесс европеизации местной колониальной аристократии, которая в результате через некоторое время не уступала по культуре европейцам. Основная масса образцов культуры своих стран, в том числе и философской, была чуть позже создана ими.

Несколько слов можно сказать и об истории Нового Света. Первые люди приплыли туда после Великих географических открытий. Христофор Колумб – это поздняя переделка имени нарицательного “крестоносец – колонист” (НХ). Большую часть переселенцев составляли представители одного монголоидного народа, вышедшего с Поля. В частности, первыми переселенцами были и мормоны, и становится понятно, откуда происходит их многоженство. Первоначально все переселенцы принадлежали к одной вере, которую принесла Русь в Европу во время Крестового похода. Но по причине отсутствия священной книги и воспроизводящейся культовой традиции религиозные системы видоизменились. Наличие государственности у этих народов и, соответственно, древних архитектурных памятников цивилизации, а также их отставание от Старого Света тоже понятно. Цивилизация – это продукт общественного разделения труда. Европа к Реформации и так обгоняла остальных в этом процессе, а здесь на новых территориях народы со своими монокультурами оказались оторванными от других. Поэтому процесс развития несколько притормозился, пока не сложилось естественное разделение труда на новых территориях. Но сложиться оно не успело, территории превратились в колонии европейских государств. Те районы мира, на природные ландшафты которых европейцы не претендовали, остались колониями со своим коренным населением и освободились в девятнадцатом – двадцатом веках. А районы Северной Америки, природные ландшафты которых подходили под земледельческую культуру европейцев, занимались европейскими переселенцами с полным вытеснением и уничтожением коренного населения.

Предлагаемая реконструкция даже без конкретных исторических деталей гораздо естественнее традиционной, по крайней мере, в одном моменте. Поскольку историческое развитие происходит с ускорением, то схемы, когда государственность возникает во многих местах независимыми очагами, менее вероятны, чем вариант, когда государственность возникает в одном месте и потом разносится из него по всей планете. Поэтому наиболее вероятный вариант создания мировой цивилизации – это возникновение цивилизации в одном очаге, колонизация цивилизованным населением прочих территорий, т.е. возникновение мировой империи, а затем распад империи на множество отдельных государств. Это гораздо естественнее исторических схем, когда цивилизация рушится под натиском варваров, не имеющих собственной государственности. Кроме этого, лично для меня еще со школы было непостижимой загадкой, как это в традиционной истории некоторые великие завоевания начинались из областей с неблагоприятными условиями для жизни человека, где даже сегодня нет многочисленного населения (Монголия, Аравия).

В заключение исторической реконструкции отмечу, что в нефальсифицированном летосчислении надо от принятых сегодня дат отнимать тысячу лет. Т.е. Новый Год с 2000 на 2001 – это крупнейший праздник, тысячелетие со дня рождения Иисуса и нашей цивилизации.

Древняя Греция (Приложение 1)

Совсем несложно с позиции экономики показать, что все общества древности, предлагаемые нам традиционной историей, либо не имеют право на существование, как Древний Рим или Древний Египет, либо реально представляют собой нечто совсем иное, чем рисует традиционная история. Характерный пример последнего – Древняя Греция.

Как экономически существовала греческая цивилизация, что было основой ее экономики по традиционной истории? Для серьезного земледелия природные условия Греции с каменистыми почвами и гористой местностью, мягко выражаясь, мало пригодны. Между прочим, там же, на Балканах, чуть севернее, есть куда более благодатные районы. Традиционная история утверждает, что греки были скотоводами, разводили коз и т.д. Для сравнения взглянем на древних скотоводов-кочевников наших регионов: Южного Урала, Казахстана, Южнорусских степей. Природные условия здесь существенно лучше, богатейшие степи. Величина возможного стада во много раз больше. Предельно рациональная экономика, никаких лишних затрат, дома – переносные юрты, хозяева все время перемещаются за стадами, чтобы обеспечить их кормами. И при всем этом экономического сверхизобилия нет, для своего – времени нормальные сносные условия, не больше. Оседлые греки не могли позволить себе в своих природно-климатических условиях и десятой части того стада, которое имели наши кочевники. Спрашивается, откуда греческое экономическое благополучие, когда они еще в древности понастроили монументальных зданий, когда большая часть греческого населения могла заниматься философией, театрами, спортом, устраивать Олимпийские игры. Нонсенс. Утверждается, что все делали рабы. Но раб – это только одна часть производительных сил, вторая земля, если речь идет о сельском хозяйстве, или развитые технологии в сочетании с более или менее ценными полезными ископаемыми, если речь идет о ремеслах. Кроме этого, рабов тоже надо кормить. Не позволяли греческие природные ландшафты создать в древности экономику изобилия. Получается, что нет у Древней Греции экономических причин для расцвета и превращения в центр мировой цивилизации.

При обсуждении в традиционной истории вопроса о происхождении греческих рабов указывалось три источника: пиратство, войны, самовоспроизводство. Активных захватнических войн Греция не вела, стало быть, этот источник, если и был, то носил эпизодический характер. Если при том способе ведения хозяйства, как предлагает нам традиционная история для Греции, самовоспроизводство рабов станет господствующей нормой, то это будет, строго говоря, уже не рабовладение, а феодальный строй, поскольку для рабов в этом случае должны быть созданы нормальные условия для жизни, т.е. содержание достаточно дорого, они становятся относительно равноправными членами общества. Остается последнее – пиратство, и традиционная история скромно, умалчивая обо всем остальном, утверждала, что это был основной источник рабов. Но из предыдущего анализа мы видели, что одни рабы не могли решить всех экономических проблем. Поэтому остается предположить, что пиратство вообще было основой экономики Древней Греции. Взглянем с этой точки зрения на греческую мифологию героического периода. Что делает Геракл? По приказу царя куда-то отправляется, чтобы что-то добыть и принести царю. Что делает Тесей? Отправляется на Крит, там имеет какие-то разборки, кое-что прихватывает и на корабле удирает от погони в Грецию. Что делают Аргонавты? Отправляются на корабле в Колхиду, кое-что там прихватывают и спасаются от погони. Если отбросить легендарный антураж, то вся их мифология – это описание разбойных и пиратских подвигов. И теперь становится понятно, почему располагается “Древняя Греция” на каменистых островах вблизи выхода из Эгейского моря. Но пиратство, как и иные формы разбоя – это всего лишь налог на какую-то экономику. Стало быть, где-то по соседству существовало государство или государства, экономика которых была настолько мощна, что позволяла на откусывании части налогов (основную часть налогов, наверное, собирало само государство) процветать целой группе мелких греческих государств. Приблизительно к тем же выводам приводит и традиционная трактовка завоеваний Александра Македонского. Он с войском отправляется в Персию, богатейшую страну с огромной армией и несметными богатствами, в военном сражении одерживает победу и даже свою столицу переносит на новую территорию из-за богатства и роскоши, которые там обнаружил. С точки зрения военной явных изъянов версии нет, а с точки зрения экономики и культуры – есть. Богатая страна, позволяющая верхушке жить в роскоши – это условия для развития культуры в этой правящей верхушке, поэзии, философии, живописи и т.д. Необычайная роскошь – это технологии строительные, производства тканей, посуды, металлообработки, т.е. оружия, драгоценностей и т.д., т.е. развитие ремесел. Другими словами, вот где условия для истинного культурного центра мира, а не в нищей скотоводческой Греции. Вот так мы пришли к выводу, который я уже использовал в реконструкции истории, хотя и получил его другими средствами. Истинный мощный экономический, а стало быть, и культурный, центр находится где-то вблизи; более того, это центр не военизированный, а чисто купеческий, не способный разобраться с пиратами и проигрывающий военное столкновение сильному войску.

Религия (Приложение 2)

Согласно традиционной истории происхождение религий связано со страхом человека перед силами природы, которые он начинал обожествлять и поклоняться им. У меня такая модель вызывает, по крайней мере, два принципиальных возражения. Во-первых, мне понятен страх цивилизованного человека, оказавшегося один на один с непривычной и непонятной ему природной стихией, но переносить эти же чувства на дикого аборигена, единого с этой природой, воспитанного на опыте множества поколений предков, – необоснованная экстраполяция. Возьмем, к примеру, героя книги Арсеньева, Дерсу Узала. Я не могу представить ситуации в природе, которая могла напугать его до такой степени, что он впал бы в беспомощность и начал молиться той силе, которая грозит ему бедой. Во-вторых, я уверен в том, что наши предки были гораздо практичнее нас, поскольку были беднее и не могли себе позволить непроизводительно расточать ресурсы. А религия предусматривает, как минимум, затрату сил, времени, принесение жертв, содержание штата профессиональных служителей.

Поэтому разговоры о страхе мы полностью отбросим, как вульгарные, и будем искать в религии, по крайней мере, на этапе ее возникновения, какой-нибудь практический смысл, другими словами, экономическую (производственную или иную) выгоду от первоначальных форм религии. Например, ритуальные танцы племени диких охотников, которые вполне могут быть прототипом первых форм религии, наверняка дают участникам танца определенный настрой, концентрацию на предстоящей работе, обучение молодежи и т.д. Но перенести эти же выводы на скотоводов и земледельцев, а именно они интересуют нас в первую очередь, рационально едва ли удастся, поэтому ритуальные танцы охотников рассматривать не будем. Второй тип религий, которые классическая наука преподносит часто как первичные, типа: поклонение солнцу, разливам Нила и иным глобальным явлениям, на которые никакими мольбами повлиять невозможно, я бы тоже отбросил из-за их непрактичности. Какой смысл молиться солнцу, если ничего в его поведении изменить все равно не удастся?

Изначально я вижу одну тему, которая больше всех других должна интересовать скотовода или земледельца. Это его урожай или приплод скота. На эти вещи будут влиять и глобальные природные явления типа осадков, налета саранчи и т.д. Но в первую очередь все определяется размером приплода, сколько детенышей родится у самок и сколько зерен будет в завязи колоса. В зарождении новой жизни есть и глобальная непостижимая тайна природы, которая вполне может стать предметом обожествления, и одновременно здесь же могут иметь место очень тонкие природные механизмы, на которые как-то можно повлиять совершаемыми ритуалами и обеспечить, таким образом, практическую выгоду. Отсюда проистекают фаллические и вакхические культы плодородия. Их следы можно обнаружить практически у всех народов мира, т.е. эти культы можно считать некоей прарелигией догосударственного этапа истории, которые еще долгое время сохраняются в культуре народов. Их повсеместное распространение однозначно указывает на то, что практическая (производственная) польза от этих ритуалов была.

По происхождению очень тесно с культами плодородия связаны праздники любви, во многих случаях они, видимо, нераздельны. Вопрос прироста населения в роду или семье стоит не так остро, как урожай или приплод скота, но все же дети – это и производственная, и военная сила через некоторое время, т.е. с точки зрения семьи, деревни, рода это тоже очень важный элемент. А если учесть, что половые связи внутри малого сообщества с большой вероятностью приводят к близкородственному скрещиванию и, следовательно, высокому проценту наследственных заболеваний, то праздники любви с участием в них пришельцев должны быть весьма плодотворны для обновления генофонда, т.е. увеличения численности и здоровья. Поэтому некоторый положительный практический выход, хоть и не по основному вопросу, от культов плодородия обнаруживается. При этом гораздо больше это касалось оседлых жителей, чем кочевников, поскольку из-за первоначально меньшей плотности населения и меньшей мобильности именно они сильнее страдали от этого.

Между прочим, именно из вакхических традиций позже развились эротические направления искусства, которые, вероятно, были первичными. И совпадение первого в мире центра искусства (в традиционной истории это эпоха Ренессанса) с районом, где были широко распространены вакхические культы, не случайно. Вероятнее всего, библейское описание наказания городов Содома и Гоморры за вакхические праздники относится к Италии, поскольку только здесь в Европе есть действующие вулканы и именно здесь найдены два погребенные под пеплом города.

Сложившаяся культовая система приводит к ряду практических социальных последствий. Во-первых, сходный образ жизни и особенно единые культовые традиции приводят к образованию пусть и рыхлых, экономически не связанных, но все же объединений, сообществ. Во-вторых, через сложившуюся культовую систему, в которой задействованы все люди сообщества, появляется дополнительный механизм управления ими. В-третьих, формируется профессиональная каста шаманов – жрецов, которая автоматически получается большего масштаба, чем основная производственная ячейка общества, и она получает какую-то власть, т.е. складывается новый общественный институт.

С возникновением городов ситуация несколько меняется. Жители городов изначально происходят из той же вакхической культуры, которая господствует на всей окружающей территории, но, во-первых, у них уже нет того интереса к этим культам, поскольку занимаются они уже другим бизнесом (ремесло, торговля); во-вторых, в городе существенно большее скопление народа и праздники любви дают больше негативных последствий, чем позитивных. Близкородственное скрещивание из-за малой величины популяции не актуально, поскольку популяция значительно выросла, а вероятность венерических заболеваний существенно возросла. В-третьих, каста профессиональных служителей культа начинает терять свою власть. Другими словами, ситуация в городах требует изменения культов и обрядов. Если на этапе возникновения религии я считал необходимостью практическую производственную пользу от нее, поскольку она должна была возникнуть стихийно, то на этапе изменения культов такой необходимости уже нет. Народ потенциально подготовлен к институту религии и готов играть в эту игру, каста жрецов заинтересована в обновлении, коррекции культов, так, чтобы восстановить уходящую власть и как можно больше разнородного народа вовлечь в свою систему. Поскольку у определенной группы профессионалов, более того, наиболее грамотной части населения, присутствует такой интерес, то они и решают, какой создать культ, который бы увлек все население городов с разнородными производственными интересами. В этот период в городах могут формироваться различные более абстрактные культы.

Когда я говорил о первичном стихийном возникновении религии, то непременным условием считал практическую пользу от нее. Более того, эти первичные типы религии должны быть устойчивы, т.е. воспроизводиться со временем даже при низкой плотности населения, отсутствии профессиональных служителей, храмов и т.д. Такие формы религии можно назвать магией. Ее элементы сохраняются и в современных религиях. К примеру, в христианстве бывают молебны о дожде, об удаче в каких-то начинаниях, освящение нового объекта, корабля и т.д. Только при достаточной плотности населения, развитой культовой системе могут возникать формы религии, соответствующие другому полюсу в человеческой природе, культурно-нравственному. Это связано и с механизмами воспроизводства в обществе этих культов, и с набором вопросов, которому они оказываются посвящены. В принципе, все серьезные традиционные религии заняты одним и, как я намерен показать дальше, ключевым для философии вопросом: о соотношении жизни и смерти. Все они развивают идею жизни в другой форме после физической смерти, а основой теории о каком-то продолжении жизни после смерти является концепция “души”, вечной, бессмертной субстанции, истинной сущности человеческого существа. В принципе, это единственная по данному вопросу концепция во всех религиях мира. Если все религии пришли к этому независимо, то тогда, вероятно, такая модель хорошо отражает истинную суть вещей. В противном же случае все религии имеют общие корни. И в том и в другом случае эта концепция заслуживает внимания.

Эта концепция возникла не сразу, вероятно, она развивалась, трансформировалась вместе с человеческой способностью к анализу. И дело, вероятно, вовсе не в том, что тот, кто исследовал этот вопрос, не имел информации для цельного и окончательного изложения этой концепции; скорее всего, дело было в общей культуре того общества, в котором это учение излагалось. Вероятно, поэтому в разных религиях эта концепция застыла в момент изложения в разных фазах своего логического развития и завершенности.

С точки зрения нашего мира, когда вводится новое понятие, то хотелось бы получить его определение. Дать определение – значит найти какой-то более общий класс, в который оно войдет, а затем указать дополнительные свойства, позволяющие конкретизировать его в рамках этого класса. Душа не имеет аналогов в нашем мире, поэтому такого определения получить не удастся, и приходится рассматривать его как первичное. Но тогда чтобы хоть как-то обсуждать изучаемый объект, надо обозначить его свойства. А свойства всегда проявляются через взаимодействие с другими объектами. Возникает вопрос, с чем душа взаимодействует? Она как-то очень тонко взаимодействует с самим обладателем души, причем так, что он ее, как правило, не ощущает, и плюс к этому – с Богом, т.е. тоже достаточно неопределенной субстанцией, являющейся какой-то зависящей от религии персонизацией всего мироздания или его части. Т.е. эти две концепции, Души и Бога, существуют в религии сообща, составляя некое концептуальное единство. Исследование этого концептуального единства с точки зрения внутренней логики и непротиворечивости нашему миру может дать некоторую информацию о совершенстве религии и ее возрасте.

С этой точки зрения наименее совершенной, т.е. наиболее древней религией из числа мировых выглядит ислам. Он совершенно ничего не объясняет о взаимодействии этих двух субстанций. Коран гораздо больше напоминает служебную инструкцию или выступление обвинителя на суде инквизиции, чем философский или научный трактат. Предельный догматизм, полное отсутствие доказательности, отсутствие даже намека на механизм рассматриваемого взаимодействия. И пока нет и упоминания о нравственности. Суровое, агрессивное к инакомыслию, аскетическое, догматическое учение.

Чуть совершеннее, следовательно, моложе, выглядит христианство. Евангелие уже содержит какую-то минимальную философскую дискуссию, некоторые логичные объяснения, проповедует элементы нравственности, хотя и далеко не последовательно (Нагорная проповедь соседствует с легендой о том, как Иисус засушил смоковницу). Но учение еще остается догматическим, не дающим удовлетворительного объяснения механизма взаимодействия Души и Бога. Идея объективно действующего механизма в философской концепции познания в обществе, где излагались Евангелия, вероятно, еще не сложилась, и потому это взаимодействие носит правовой догматический характер. И в Коране, и в Евангелии схема одна: за такие-то деяния получишь от Бога одно, за иные деяние – другое. Форме изложения соответствует и терминология: суд, наказание, прощение, свидетельство и т.д. Понятие греха – это тоже некое модельное представление, являющееся частью общего правового подхода в религии.

Я не вижу особой нужды даже критиковать этот подход; набор примеров, доводящих такую логику до абсурда, может быть бесконечным. Что, к примеру, случается с умершим младенцем? Попадать ему в “геенну огненную” вроде не за что, суд невинного должен оправдать. Но тогда самым большим благодетелем человечества должен стать серийный детоубийца, который отправляет младенцев в Рай до того, как они успели нагрешить.

В религиозной правовой логике есть и иной изъян. Правовая форма отношений предполагает двух субъектов таких отношений и учет интересов обоих. Если Бог как-то ограничен, у него есть желания, чувства, интересы, тогда правовая форма отношений с ним имеет смысл, а если он лишен любого из человеческих качеств, то противоестественность договорных отношений с Богом очевидна. Персонификация Бога, делающая его участником правовых отношений в этих религиях – это часть общего несовершенства философской концепции познания в обществах того периода.

Многие более поздние теологи этих религиозных систем хорошо понимали такую логическую слабость своих учений и пытались ее как-то обойти, создав объективно действующие механизмы, по возможности оставшись в рамках застывших религиозных догм. Некоторые из этих идей исключительно остроумны. Приведу одну из них. Бог есть Свет в своем Царстве; и грешники, и праведники после смерти попадают в Царство Божие, но для праведников этот Свет – благодать, а для грешников – огнь пожирающий. Таким образом, как бы исчезает понятие наказания и то, что получают грешник и праведник, становится объективным следствием их дел. Хотя, строго говоря, этого недостаточно. Получается, что кто-то еще должен вести учет дел каждого, как для суда. То, что получают грешник и праведник, должно быть не следствием их дел, а следствием их сущности, а сущность их должна меняться как результат их дел. Т.е. для логической полноты картины ее необходимо дополнить еще двумя объективными механизмами, действующими в нашем и ином мире: изменения сущности человека под воздействием его собственных дел и взаимодействия этой сущности с Божественным Светом, так чтобы объяснить разный итог ощущений для грешника и праведника.

Качественный скачок от правовых отношений к объективно действующим механизмам происходит в восточных религиозных системах. И существенный элемент в этом процессе – перевоплощение душ, или “реинкарнация”. Одновременно с этим исчезает и персонификация Бога, которая становится ненужной после ухода от правовых отношений. Бог превращается в первотворца, абсолют, принцип или отождествляется со всей природой. А процесс взаимодействия его с душой становится объективно действующим природным (или Божественным, что то же самое) механизмом. Вероятно, первый такой шаг, еще не достаточно разработанный во всех деталях, делается в буддизме и даосизме. Т.е. эти религии концептуально совершеннее христианства и ислама и, стало быть, моложе. А следующий шаг делается в еще более молодых религиозных системах, индуизме и дзен-буддизме, где эта концепция получает дальнейшее развитие.

Из этих рассуждений напрашиваются, по крайней мере, два вывода. Во-первых, более совершенные концепции смысла бытия следует искать в восточных религиозных системах. Во-вторых, в традиционной истории полностью отсутствует понимание происхождения и истинного возраста религий.

Для начала рассмотрим традиционную историческую хронологию.

Первая половина (-2000 -1500гг.) второго тысячелетия до н.э. – приход арийцев в Индию.

12 в. до н.э. – события, изложенные в Махабхарате, написание Махабхараты, создание Вед. Жизнь Моисея, исход евреев из Египта, создание еврейского государства.

6 в. до н.э. – расцвет еврейского государства, окончательная редакция Библии. Жизнь Будды, возникновение и распространение буддизма, окончательная редакция Махабхараты. Жизнь Лао-Цзы, возникновение даосизма в Китае.

2 в. до н.э. – написание сутр Патанджали (учебник раджа-йоги).

1 в. н.э. – жизнь Иисуса Христа, создание Евангелия, появление христианства.

3 в. н.э. – жизнь Бодхидхармы, приход буддизма в Китай.

4 в. н.э. – победа христианства в Римской (Италия) империи.

7 в. н.э. – жизнь Мухаммада, написание Корана, распространение ислама.

8-9 в. н.э. – жизнь Шанкары, научное мировоззрение в Индии. Расцвет дзен-буддизма в Китае. Расцвет суфизма в исламском мире.

10 в. н.э. – Крещение Руси.

13 в. н.э. – принятие ислама Ордой.

16-17 вв. н.э. – возникновение научного мировоззрения в Европе.

Традиционная история соответственно так распределяет религии по возрасту.

Иудаизм – ранее 12 в. до н.э.

Индуизм – 12 в. до н.э.

Даосизм – сам по себе, буддизм – ересь в рамках индуизма, 6 в. до н.э.

Христианство – ересь в рамках иудаизма, 1 в.

Ислам – сам по себе, 7 в.

Сделанный выше анализ расставляет религии по возрасту практически в обратном порядке, чем предлагает традиционная история. Конечно, возможно предположение, что мой анализ тенденциозен или не учитывает что-то существенное. Поэтому укажу еще на некоторые противоестественности в традиционной исторической картине. Если учесть, что все религии согласно традиционной истории возникали в местах, географически расположенных достаточно близко (исключая даосизм), то вполне естественно предположение, что создатели новой религии были знакомы с ее предшественниками и более молодое учение концептуально должно быть совершеннее, чем ранние. Не может, скажем, ересь победить ортодоксальное учение, если она хуже (если только она не насаждается насильно властью из каких-то политических соображений). За последним стоит развитая социальная система с храмами, привычкой населения, традиции, штат служителей, поддержка властей. Чтобы перебороть все это ересь должна дать что-то настолько важное, чтобы существенная часть населения отказалась от традиций предков, пошла на конфликт со служителями культа. Поэтому какое-то колоссальное преимущество ереси перед основным учением просто обязано быть. Что касаемо независимого более молодого учения, эта тенденция будет менее жесткая, однако все равно обязана прослеживаться.

С этой точки зрения взглянем на некоторые нелогичности в традиционной исторической картине. Таких аномалий, явно противоречащих здравому смыслу, можно указать гораздо больше, но ограничимся несколькими. Во-первых, это христианство и религиозные системы Индии. Чудеса, совершаемые Христом, трактуются не иначе, как доказательства его божественности. Но за два века до него в Индии уже существуют учебники, в которых не просто описываются аналогичные и более впечатляющие чудеса, но и дается система упражнений, как этих способностей достичь. Эти территории отстоят друг от друга не более, чем на месяц пути. Поэтому предположить, что между ними полностью отсутствовали контакты, было бы неестественно.

Между прочим, есть теории, и неплохо аргументированные, согласно которым Христос учился в Индии. Семнадцатилетний разрыв в его биографии это допускает. Тогда неизбежно должен возникнуть вопрос: а где в его учении следы реинкарнации. И существует вполне убедительный ответ, что эти следы первоначально были, но некий вселенский собор в Риме, который решал, какие Евангелия считать каноническими, принял, в частности, решение признать идею перевоплощения еретической и полностью исключить из христианства. Хотя разумных объяснений для такого решения отцов церкви, пока учение не было канонизировано, я не нахожу.

В традиционной истории я не вижу разумных объяснений и достаточно большому набору данных, связывающих Христа с понятием Царь Иудейский. Объяснения, даваемые в Евангелии по этому поводу, малоубедительны. Большое количество произведений искусства указывает на то, что действия происходят в царских палатах, а не хлеву или ночлежках для нищих, к примеру, “Тайная вечеря” Леонардо да Винчи. Возникает ощущение каких-то изменений и подтасовок в этом вопросе, причем весьма недавних (чуть позже времен написания полотен, т.е. семнадцатый – восемнадцатый век), а не уходящих в глубокую древность.

Другим фактом, непонятным в традиционной истории, является распространение ислама на территориях, где уже много веков было христианство. Особых преимуществ ислама перед христианством не видно, скорее наоборот. Тогда становится непонятно, как ислам вытеснил христианство, даже если предположить, что это делалось силой. В Коране на Ису (Иисуса) дается много ссылок как на великого пророка, поэтому было бы очень странно, если последователи Иисуса подвергались в тот период гонениям со стороны мусульман.

Раз уж зашла речь о ссылках в Коране на других пророков, то в этой связи мне совершенно непонятно, почему ссылок на Мусу (библ. Моисей) во много раз больше, чем на Ису. Хотя временной разрыв с первым составляет почти две тысячи лет, а со вторым втрое меньше. Из этого факта гораздо естественнее было бы считать Мусу ближе к времени создания Корана, чем Ису.

Мусульмане христиан, т.е. последователей великого, почитаемого в Коране пророка, считают все же неверными. На уровне массового общественного сознания имеет место какая-то нелогичность, требующая разумного исторического объяснения. Однако в традиционной истории по этому поводу сплошная тьма, нет даже тени намека на логичное объяснение этого факта.

С точки зрения массового сознания есть и какая-то странность во взаимной антипатии христиан и иудеев, причем не бытовой антипатии к представителям другой нации, а именно какой-то ощутимой до сих пор давней негативной религиозной традиции. Неким подтверждением этого может служить и достаточно обширный набор антисемитских публикаций, в частности, о ритуальных убийствах христиан и т.д. Примитивные объяснения вроде того, что “евреи распяли Христа”, не выдерживают простейшей критики, потому как, согласно традиционной истории, и Иисус, и его ученики принадлежат к той же нации, да и само христианство как бы происходит из иудаизма. Получается, что это христиане какие-то неправильные, не помнящие родства. Что касаемо ритуальных убийств, даже если исходить из того, что большая часть этих материалов сфабрикована, то происхождение именно таких фальшивок не совсем понятно. Невольно возникает ощущение, что в истории стерты следы каких-то очень серьезных конфликтов.

Сходная ситуация и в отношениях мусульман и иудеев. Мусульмане к евреям относятся хуже, чем к христианам, но при этом еврейский пророк Моисей – центральная фигура Корана. Что-то здесь не так. Талмудистская еврейская традиция – это крайний национализм, воинственная неприязнь к другим нациям. Если Моисей был из той же культуры, то как он попал в столь почитаемые фигуры у мусульман?

На уровне здравого смысла лично мне непонятно, как вообще может возникнуть мировая религия при жизни ее основателя. Должно смениться минимум несколько поколений, чтобы придать событиям легендарный характер, чтобы появились новые поколения, уже воспитанные в новой традиции, потому что зрелые люди просто так по ходу жизни крайне редко меняют свои убеждения, тем более в средние века, когда отношение к религии было иное, нежели сейчас. С этой точки зрения несколько странно выглядят ислам и буддизм.

В истории ислама этот психологический феномен не имеет разумного объяснения. А в истории буддизма этот факт находит какое-то относительно логичное обоснование, которое я приведу ниже.

Достигнув просветления в возрасте около сорока лет и постигнув истинный смысл всего, Шакия Муни (Будда) начинает набирать себе приверженцев. При этом метод, которым он действует очень специфичен и характерен, по-видимому, только для Индии с ее культурой и традициями. Он не апеллирует к толпе, подобно Христу, а использует уже сложившуюся систему поклонения местным святым. Приходя в новый район, он находит здесь ключевого мудреца, устраивает с ним научный философский диспут и доказывает свое превосходство. В результате мудрец, искренний и настоящий искатель истины, признает себя учеником Будды, автоматически переводя в режим поклонения Будде всю свою паству. Так, путешествуя много лет, пройдя пешком всю Индию, Будда успевает заложить основы мировой религии еще при жизни. Психологически это несколько напоминает сказку, особенно если чуть подробнее начинаешь вникать в индийские традиции, где заниматься духовными вопросами разрешено было только наследственной варне (касте) брахманов, но все же как-то условно это принять можно.

Гораздо менее постижима для меня личность Шанкары. С этим мыслителем связано очень многое. Во-первых, он изложил индуистское учение с позиции уже явно научного мировоззрения, которое в Европе должно будет сложиться спустя почти тысячелетие. Во-вторых, с его именем связываются самые крупные достижения в раджа-йоге. И, наконец, в-третьих, то, что сделал Будда за пятнадцать веков до него, он повторил, но на этот раз, будучи сторонником индуизма и борясь с буддизмом. Отсутствие в Индии философской школы буддизма, хотя храмы и религия есть, связано с его именем. При всем этом по одним источникам он умер в возрасте двадцати девяти лет, а по другим – в тридцать два. Если принять во внимание, что пешком пройти Индию, выполняя работу, аналогичную Будде, требует никак не меньше пяти лет, а разумная цифра, по-моему, около десяти, то начал он свою социальную работу, будучи очень молодым, но имея за собой серьезные научные результаты. Гениальный математик в возрасте двадцати пяти лет – это относительно реально, гениальный физик в этом возрасте – уже менее вероятно, но гениальный философ, достигший больших высот в двадцать пять – это полный абсурд, нонсенс, какими бы задатками он ни обладал и к какой бы школе ни принадлежал. Для философа двадцать пять – это возраст младенца, в котором все только начинается, потому что в философии работа идет на неформализованном, зачастую интуитивном поле, где передать знания молодому ученику, пусть и талантливому, крайне сложно. И философ должен интуитивно, через собственный жизненный опыт, прочувствовать основные аспекты человеческой жизни, понять, что такое юность и зрелость, хотя бы ощутить дыхание старости и т.д. Минимальный возраст для серьезного философа – это тридцать лет. С этой точки зрения Христос реальнее, он начал свои проповеди именно в этом возрасте.

И наконец, последнее. Как могло быть, что Индия, имея научную культуру, опережающую Европу почти на тысячелетие, пусть даже в этой культуре был явный сдвиг в сторону созерцания и философии, могла технически отставать от Европы. Европейская история показывает, что наука и техника достаточно сильно связаны во многих аспектах и их влияние далеко не одностороннее. Древнему Китаю, думаю, именно из-за этой нелогичности, приписываются многие научно-технические достижения, но это только усугубляет противоестественность всей картины в целом.

Наука или детективное расследование? (Приложение 3)

Как можно доказать, что историческая картина фальсифицирована? Найти где-то спрятанные абсолютно достоверные, которые невозможно подвергнуть сомнению, документы? Каждому ясно, что это нереально. Даже если что-то подобное обнаружится, то заинтересованные стороны “сумеют доказать”, что это подлог. Как вообще возможно установление истины в этой области? В принципе, человечество пока ничего лучше не придумало для того, чтобы рассудить спорящие стороны, чем суд присяжных. Присяжные – это случайные, независимые люди, отнюдь не специалисты ни в криминалистике, ни в тех профессиональных вопросах, которые по ходу разбирательства могут возникнуть, и, тем не менее, на их решение отдается судьба спорящих сторон. Т.е. в конечном итоге все отдается на откуп здравому смыслу, интуиции, основанной на человеческом опыте случайных незаинтересованных людей. Вот к этому элементу я и намерен апеллировать в данной главе.

Примем к рассмотрению одну глобальную идею Новой Хронологии о фальсификации истории в период Реформации и поисследуем традиционную историю с этой точки зрения. Набор противоестественных нелогичностей, начиная с ранних этапов истории, рассмотренный выше, не отвергает такую возможность, но и явно недостаточен для подобных утверждений. Вероятно, самые большие нелогичности, которые могут подтвердить или опровергнуть всю идею, следует искать именно на стыке времен, от фальшивой истории к строго зафиксированной. Постараемся, во-первых, выявить общие закономерности процесса Реформации в разных странах, во-вторых, выделить группу победивших по ее результатам и группу проигравших, т.е. понять в чьих интересах могла фальсифицироваться история, в-третьих, найти нелогичности в традиционной истории, которые, вероятно, и будут содержать в себе исторические подделки.

Франция. Серия религиозных войн на юге Франции (1562 – 1594гг.). Варфоломеевская ночь (1572г.), когда еретиков-южан (гугенотов) уничтожают в Париже в результате массового ночного восстания горожан. Смерть последнего из королей династии Валуа, герцога Анжуйского, и образование Парижской лиги (1584г.). Деятельность Парижской лиги, постепенное выбывание из борьбы за трон всех претендентов. Во всей этой борьбе какое-то непонятное участие принимает Испания, в частности в 1591г. ее войска занимают Париж. Коронация Генриха Четвертого Бурбона (1594г.), бывшего еретика, принявшего католичество. Прекращение войны с Испанией и Нантский эдикт, урегулировавший положение еретиков (1598г.). После этого во Франции наступает благодать, о ереси все забыли.

Нелогичностей и непонятностей хоть отбавляй, особенно с позиции религиозной принадлежности, если учесть, в частности, что Испания традиционный оплот католичества. Чего стоит одно ночное отлично организованное восстание горожан, которое южане-еретики полностью прозевали. В выигрыше новая династия Бурбонов и вся Франция. Проигравшие – французские южане и, вероятно, Испания.

Англия. Идут какие-то сложные династийные разборки между королевствами Англии (молодая династия Тюдоров) и Шотландии (древняя династия Стюартов). Казнь в Англии королевы Шотландии Марии Стюарт (1587г.). В это время идет война с Испанией, в частности, в 1588г. – разгром испанского флота, Непобедимой Армады. Религиозная реформа, т.е. победа ереси. Смерть королевы Елизаветы и коронация в Англии назначенного ею преемника, сына Марии, Якова Стюарта (1603г.). Объединение государств – и на какое-то время наступает почти полное благоденствие, хотя еще более столетия непонятно почему сохраняются проблемы в отношениях Англии и Шотландии. Событийная часть проще, но непонятностей и нелогичностей тоже немало. В выигрыше победившие еретики и Англия. Среди пострадавших только Испания, но еще лично королева Мария Стюарт, хотя о ее династии этого не скажешь. Возможно, спрятана какая-то обида Шотландии, да и с сохранением у власти династии Стюартов, похоже, не все чисто.

Нидерланды. Почти все понятно. Колония Испании. Освободительное восстание (1566г.). Испания начала его подавлять только в 1572г. Низложение испанского короля (1581г.) В 1585г. Победа испанцев в Южных Нидерландах. Перемирие с Испанией (1609г.), где она фактически признала независимость Северных Нидерландов. Победила Голландия и в ней еретики, проиграла Испания.

Для полноты картины рассмотрим последнее государство в этом регионе. Португалия. Здесь ереси нет и в помине, но в 1578г. силой присоединена к Испании, и это когда у испанцев хватает проблем с еретиками в собственной колонии. В 1640г. добилась независимости. Между Испанией и Португалией до ее завоевания был заключен договор о дележе мира (1494г.). Он почему-то еще долго (до 1777г.) сохранял силу и после того, как Португалия побывала колонией Испании.

Во всей этой картине самым нелогичным и непонятным остается поведение Испании. У нее пытаются отделиться колонии, а она при этом лезет в другие соседние страны, проигрывая в результате везде. Если ее попытка подавить ересь в Англии и Нидерландах как-то понятна, то что ей нужно во Франции, где еретиков и так успешно побеждают? При этом, если Испании сложно справиться с небольшими Нидерландами, то какие у нее шансы в гораздо более крупной и многочисленной Англии и, тем более, Франции? Картина стала бы более понятной, если бы во Франции тоже победила ересь, но ведь нет. Все трое победителей успешно бьют южан (испанцев-католиков и еретиков с юга Франции), а вопросы религии, похоже, гораздо менее существенны. Если исходить из возможности переписывания истории, то напрашивается версия, что все названные страны были колониями или вассалами Испании и все они взялись отделяться от нее, координируя действия, несмотря на религиозные различия. А обвинение южан, союзников Испании, в ереси – фальшивка. Но если это предположение верно, то под вопросом оказывается вообще вся история государств Испании, Португалии, Англии и Франции.

Русь Московская. В правление Ивана Четвертого (1547 – 1584гг.) происходит много непонятного, в частности, неоднократная полная смена курса и ничем необъяснимый террор против своих же соратников и родственников, так что многие поздние исследователи полагают его психически ненормальным. Правление царя Федора (1584 – 1598гг.). Правление царя Бориса (1598 – 1605гг.), хотя его восшествие на престол противоречило всем династийным нормам. После этого начинается период, официально именуемый Смутным временем. Все претенденты на царский престол из старой династии в ходе борьбы погибают. Причем, принадлежность некоторых к царской династии поздняя официальная историография отрицает. В 1613г. избрание на царство представителя новой династии, Михаила Романова. Это избрание тоже противоречит всем династийным нормам, но есть единственный прецедент, Борис Годунов. Наступление покоя. Церковная реформа, т.е. в какой-то степени победа ереси (1653г.), хотя ереси на Руси, как таковой, не было. Происшедшее выгодно новой династии. Уничтожена старая династия, других проигравших пока не видно.

Но самое непонятное происходит в центре Европы. В то время как западнее и восточнее кипят страсти и рекой льется кровь, здесь ересь везде побеждает мирно и спокойно, никто этому как бы и не противится. Множество государств строем переходят из одного вероисповедания в другое, и при этом не видно недовольных, побежденных, проигравших. Традиционная история хочет нас уверить, что во Франции только за одну Варфоломеевскую ночь из-за религиозных разногласий уничтожили более десяти тысяч человек; в России из-за сущего пустяка, замены двоеперстия на троеперстие, последовал раскол церкви на много веков, и тысячи людей добровольно сжигались заживо за веру вместе с детьми; а в Центральной Европе все немецкие государства, швейцарцы, такие здравые и рассудительные, по команде строем перешли в новую веру. Может, это какие-то национальные особенности? Так нет. Оказывается, немцы и чехи тоже очень болезненно относились к вопросам вероисповедания, но было это чуть раньше, за сто пятьдесят лет до того. Религиозные гуситские войны были и страшно кровавые (1419 – 1434гг.). Но самое занятное, что, анализируя причины этих войн, некоторые исследователи вынуждены признать, что они надуманы. Л.Н.Гумилев, конечно, немного подгоняя результат под свою теорию, считает, что гуситские войны были вообще из-за ничего. Просто у чехов и окружающих немцев накопилось слишком много энергии – пассионарности, и они взялись воевать. Наиболее пассионарные перебили друг друга, уровень пассионарности естественным образом спал, и войны сами собой прекратились (гумилевский естественный отбор). Таким образом, мы имеем очень забавную историческую картину в традиционной истории. В некоторых случаях люди воюют из-за ничего, причем так, что население целый страны, Чехии, сокращается в разы. А в других случаях, когда решаются очень серьезные вопросы и без войн вроде бы невозможно обойтись, все проходит мирно, и не в одном месте, а во множестве независимых самостоятельных государств. И проигравших не видно, одни победители. И могущественный, влиятельный Ватикан взирает на все это спокойно, отделываясь только проповедями и словесными осуждениями.

Но картина сразу же становится логичной и понятной, если предположить, что победители поправили историю и Гуситские войны сдвинуты во времени. После этого видны победители и один побежденный. А чтобы результаты войны тоже стали логичны, надо поменять и логику его участников. Не Чехия боролась за свою независимость от множества немецких государств и пыталась провести религиозную реформу, а немецкие государства сумели добиться независимости от Чехии, а заодно провели и религиозную реформу. И этому предположению есть одно очень серьезное материальное доказательство. На сегодня в мире есть всего три города, средневековые замки в которых качественно отличаются от прочих, явно указывая на имперский уровень этих городов в средние века. Первый из них – Москва, второй – Стамбул, третий – Прага.

Но если это предположение верно, то под вопросом теперь уже оказывается история и немецких государств, в частности, для подтверждения версии надо найти исторические следы создания такой империи с центром в Праге. Время для поиска – между Гуситскими войнами и Реформацией, поскольку проще всего спрятать развал империи во времени, сделав его раньше ее создания. В Западной Европе этого периода есть всего одна война, собирающая крупное государство из множества мелких. Это Бургундские войны (1474 – 1477гг.) между королем Франции и герцогом Бургундским, в которых тоже достаточно непонятного. Но все это не имеет особого значения, поскольку история Франции уже находится под вопросом. Кроме этого, одну подсказку, конечно, пока никого и ни к чему не обязывающую, мы все же имеем. Король Пражский и король Парижский – очень созвучные названия, возможная подделка напрашивалась сама собой. Никаких объективных доказательств, что Бургундия находится именно там, где нам предлагает это традиционная история, не имеется, поэтому попробуем поискать настоящую Бургундию. Как ни странно, это оказывается совсем несложной задачей. Сразу бросается в глаза область карты Европы, где множество городов заканчивается одним словосочетанием “бург”, означающим крепость, т.е. укрепленный город. Таким образом, Бургундия – это страна “бургов”, и обнаружили мы ее как раз там, где и следовало по нашей версии. Логический круг замкнулся. Стало похоже на то, что история действительно фальсифицирована. К тому же, вероятно, “ундия” происходит от немецкого “еndе” – конец, т.е. это не просто страна, а окраина (сравните с Украина, Индия, Вест-Индия).

Естественно, лингвистические изыскания никого и ни к чему не обязывают, нужны доводы посильнее. Один такой маленький довод можно сразу привести. В традиционной истории есть совершено непонятный факт, что на польском престоле накануне Реформации оказывается младший брат французского короля. А вот если предположить, что здесь та же подмена Праги на Париж, то все становится на свои места и назначение младшего брата короля Праги на вассальный польский трон совершенно логично.

Итак, мы имеем, с одной стороны, версию традиционной истории периода Реформации в Западной Европе, в которой много непонятного и даже противоестественного. С другой стороны, видно, что надо бы в этой версии поправить, чтобы все стало абсолютно логично. В двух словах, поправленная версия будет следующей: В Западной Европе были две империи, Пражская и Испанская. Во время Реформации они обе были разрушены. Из империй образовалось множество самостоятельных государств, правители которых и разрушили эти империи. После этого страны-победительницы приняли решение сообща переписать историю, чтобы скрыть следы того, что они совершили. Можно ли принять такую версию событий? Вполне, если дополнить ее несколькими условиями. Для совершения серьезного преступления (а фальсификацию мировой истории иначе и не назовешь) нужны мотив, средство и возможность. Ясно, что у правителей государств-победителей, если они договорились действовать сообща, средства и возможности были. Мотив, если вдуматься в ситуацию, тоже был и очень серьезный. Каждый правитель озабочен, чтобы его государство и династия остались на века. А для этого нужны условия для процветания, порядок и законность в стране и нормальная международная обстановка, т.е. тоже законность, соблюдение традиций и принятых норм, отсутствие претензий к его государству со стороны соседей. На момент победы у победителей была сила, и они были в состоянии отстаивать свои права и внутри своих стран, и на международной арене, но все меняется. Необходимо было убрать юридические основания для претензий к ним, а такие претензии могли быть, в первую очередь, со стороны династий, вассалами которых они являлись до Реформации. Кроме этого, каждый правитель заинтересован, чтобы его подданные не устраивали революций и переворотов, были верны своим присягам, обещаниям и законам государства. Факт того, что сам правитель или его предки создали прецедент беззакония, им был не нужен. Таким образом, мотив для сокрытия истинной истории у новых правителей был, и самый серьезный, который только можно представить себе – забота о благе своего государства.

В результате, чтобы традиционную историю отвергнуть, нужно последнее, недостающее звено, версия мировой истории, логичная и естественная со всех точек зрения. На что можно опираться при ее строительстве, если нет хронологически точных данных и среди документов непонятно чему можно доверять? В этих условиях в нашем распоряжении нет фактически ничего, кроме того анализа, с которого я начал. Версию истории придется строить, опираясь только на него. После того, как она будет построена, возникнет несколько косвенных способов ее проверки. Во-первых, лингвистический анализ близости языков. Во-вторых, кое-какой простейший локальный лингвистический анализ вроде разбора слова “Бургундия”. Даже если в этих моих рассуждениях будут ошибки, все это не должно портить картину в целом. В-третьих, данные археологии, хотя их анализ, вероятно, потребует кардинального изменения интерпретаций. В-четвертых, в какой-то степени можно опираться на отдельные фрагменты традиционной истории, понимая следующее: фальсификаторы скорее всего не уничтожали историю, поскольку они не были застрахованы от того, что отдельные документы по каким-то событиям рано или поздно всплывут. Они постарались предельно запутать историю во времени и пространстве, так что если даже какие-то документы по искаженному историческому фрагменту обнаружатся, их просто будут относить к нему, не задаваясь лишними вопросами. Поэтому, если при построении истории вдруг будут возникать исторические модели, очень похожие на что-то в традиционной истории, но относимое к другим территориям или эпохам, это будет неким косвенным подтверждением, что мы, вероятно, на верном пути. И, наконец, последнее, несколько забегая вперед. Из созданной исторической модели будет следовать, что полностью достоверных исторических источников практически нет. Все они проходили определенную правку, но при этом мусульманские источники в среднем наиболее достоверны. Христианские источники искажены сильнее. Еврейские источники наиболее искажены, хотя все они содержат в основе своей какие-то реальные прототипы.

Общественно экономическая формация (Приложение 4)

В истории было всего две формации: буржуазная, рыночная, демократическая и феодальная, тоталитарная, военизированная. Буржуазная возникает естественно, на условиях добровольности, личной выгоды и организована так, что на первое место ставит интересы отдельных людей, заботится о том, чтобы обобщенные налоги на них были минимальны. Система получается разобщенной, индивидуалистичной, но предельно экономной в мирной жизни, не допускающей неэффективного использования ресурсов, гибкой, способной оперативно подстраиваться под изменяющиеся условия. Гибкость обеспечивается двумя наборами механизмов. Первый связан с частной собственностью и почти неограниченным правом собственника распоряжаться своей собственностью. Второй набор механизмов связан с обеспечением реального старшинства всего общества над любой его частью, в том числе и исполнительной властью.

В случае военной угрозы, когда под вопросом оказывается существование самого сообщества, интересы индивидуума уходят на второй план. Чтобы минимизировать потери, система перестраивается в тоталитарную, и исполнительная власть приобретает особые права, начинает командовать обществом. Индивидуум становится винтиком в системе, которому не оставляется самостоятельного выбора, за него все решает система. Отсюда следует максимальное нивелирование индивидуальных человеческих качеств, все должны быть одинаковы, единообразны. Это стандартный военизированный подход. Система получается жесткой, не способной к перенастройке, коллективной, поскольку ее сила именно в отлаженности всего механизма и взаимосвязей в нем, более дешевой и эффективной, когда делает то дело, на которое единожды настроена. В тоталитарной системе законодательство – это набор указаний для “винтика”, расположенного в своем узле общественной машины, а элементы его свободы – это ее слабость. После окончания военной угрозы любое общество стремится вернуться к демократическому состоянию с более дешевой, подконтрольной властью и максимумом свобод для индивидуума. Элементом, который позволяет это сделать, является естественное стремление людей, дополненное культурой народовластия. Однако, государство, пребывающее в условиях тоталитарии более времени активной жизни одного поколения (~ 60 лет), утрачивает культуру народовластия, и общество застывает в таком состоянии.

Любое реальное общество имеет набор черт как первой формации, так и второй. Но все же можно выделить некоторый существенный ключевой элемент устройства, который позволяет относить общество, хотя и условно, но однозначно, к той или иной общественно-экономической формации. Основное отличие состоит в соотношении власти и общества. В демократической – общество старше власти, в феодальной – власть старше общества. А уже отсюда проистекают все остальные следствия, в том числе и воспроизводимость со временем этого свойства общественно-экономической системы. Стремление к узурпации власти естественно. А противовес ему может быть создан действующим законодательством, дополненным культурой народовластия всего общества. Если общество демократическое, то в нем любые попытки узурпации власти будут рассматриваться как государственное преступление и пресекаться всем обществом на основании законодательства. Если власть уже узурпирована в течение длительного времени, то она позаботится о том, чтобы эти два элемента – набор законов, формирующийся с ее участием, и новая культура, формирующаяся с участием подконтрольных ей средств массовой информации – не могли ее поколебать. Даже вынужденно уступая в одном элементе, она все сделает, чтобы сохранить в нужном ей виде другой.

Государственность возникает стихийно. Первоначально она одноступенчата, т.е. есть исполнительная власть городского уровня и в ее подчинении находится множество специализированных служб. Размер государственного образования территориально минимален. Усложнение вертикали власти не требуется. На следующем этапе происходит абсолютизация власти. Городской начальник превращается в князя с абсолютной властью. Это не прописано ни в каких законах, но реально он становится собственником всего, что есть на его территории. Князь только не может чрезмерно злоупотреблять этим правом, чтобы не вызвать недовольство всех горожан. Далее начинается объединение. Один абсолютный правитель признает себя вассалом другого абсолютного правителя, или на покоренный объект вассальным правителем назначается верный подчиненный. Так возникает многоступенчатая власть. Во главе стоит государь, собственник государства. Все его владение поделено на уделы, в которые удельными князьями поставлены его вассалы с делегированным государем правом владения, пользования и распоряжения в своих уделах. У удельного князя есть свои более мелкие вассалы. Так система организации общества тиражируется сверху донизу, воспроизводя одни и те же отношения в уменьшающемся масштабе. Такой вариант формирования многоступенчатой власти самый дешевый и не требует создания каких-то новых отношений. Сложившаяся иерархия – это чиновничий исполнительный аппарат, система по сбору налогов, наследственная система воспроизводства таких отношений по мере смены поколений, система организации в случае войны и т.д. Возникновение крупных государств, создание многоступенчатой власти по всему миру может произойти только путем экспансии тоталитарной системы. Первоначальная демократическая власть для этого не подходит.

Однако, возникнув как наиболее дешевый и простой вариант большого государства, такая феодальная система, поделенная на уделы, заключает в себе определенную неустойчивость. Дело в том, что вассалы в своих уделах обладают всей полнотой власти и в состоянии поднять бунт против центральной власти. Собственной силы у центральной власти, как правило, достаточно, только чтобы разобраться с одним - двумя непокорными вассалами. Если же центральная власть лишается поддержки большинства своих вассалов, то оказывается не в состоянии удержать целостность всего государства. Такая целостность может обеспечиваться только при иной организации общества, с единым чиновничьим аппаратом, единой армией, когда власть на местах значительно ограничена. Попытка же перехода от феодальной многоступенчатой системы к единой централизованной неизбежно должна вызвать противодействие удельных князей. Если же этот переход не осуществлять, то система сама рано или поздно распадется за счет желания самостоятельности этими же удельными князьями. Поэтому распад мировой империи закономерен, и предотвратить его было практически невозможно.

Данная работа представляет собой выборку на исторические темы из книги Г.М. Герасимова “Прикладная философия”.

Г.М. Герасимов

 

 

ВЫСКАЖИТЕ СВОЕ МНЕНИЕ ОБ ЭТОЙ СТАТЬЕ

 

_